Твентимен-Джонс оставался в лагере еще три дня. Он прочел с ней каждую строчку своего отчета, объясняя любой неясный пункт. Инженер открывал каждый конверт с образцами, выбирал ювелирными щипчиками необычные или, наоборот, типичные алмазы и клал их Сантен на ладонь, обращая внимание на то или иное их качество.

— Некоторые из алмазов такие крошечные, неужели они вообще что-нибудь стоят? — удивлялась Сантен, переворачивая кончиком пальца маленькие кристаллы.

— Эти промышленные кристаллы, мадам, будут кормить и поить вас. Именно они покроют все ваши расходы и будут давать прибыль. А вот эти большие камни — будущие драгоценности, эти как слой вкусных сливок. Клубника со сливками, мадам, вкуснейшая, наилучшего качества. Ну, просто «Кросс и Блэквелл», если угодно!

Впервые за время их знакомства Сантен слышала от инженера такие остроты, но даже и теперь на его лице сохранялось нестерпимо унылое выражение.

Последний раздел отчета состоял из двадцати одной страницы и был посвящен рекомендациям, как вести разработку месторождения.

— Вам чрезвычайно повезло, мадам, что вы можете вести разработку залежей по порядку, систематически.

Дело в том, что на всех остальных алмазных копях, от Кимберли до Весселтона, застолбили участки сотни независимых горнодобытчиков, каждый начал работать, не обращая внимания на усилия соседей. И в результате — полный хаос. Сотни участков, каждый размером до 3 квадратных километров, с проходкой вглубь. И тут же подъездные пути и вагонетки, провода, приводные ремни, все перепутано. В общем, хаос, мадам, и бедлам! Цены растут, люди гибнут в шахтах, нехватка рабочей силы — просто безумие!

Твентимен-Джонс сделал паузу и протянул Сантен папку.

— А у вас, мадам, есть возможность построить образцовые копи, и в этом отчете объясняется, как и что вы должны делать. Я сам осмотрел все почвы и застолбил лично контрольные участки, просчитав объемы выгрузок земли на каждом этапе работы. Я также указал, где вести первую штольню, с пояснением, как вам следует планировать уровни раскопок.

Сантен прервала его длинный монолог.

— Доктор Твентимен-Джонс, вы постоянно повторяете «вы» и обращаетесь ко мне. Неужели вы полагаете, что лично я смогу осуществить все, о чем вы говорите, и выполнить все эти сложные задачи?

— Упаси Господи! Нет, конечно. Вам потребуется горный инженер, хороший специалист с опытом ведения земельных работ. В идеале я предполагаю, что вы наймете несколько инженеров и много сотен, если не тысяч людей, которые будут заняты на вашей… — Он заколебался. — Как называется, ваше приобретение? Шахта Кортни, вероятно?

Сантен покачала головой.

— Шахта Х-ани.

— Необычное имя. Что оно означает?

— Это имя женщины из племени санов, которая привела меня сюда.

— Весьма разумно. Ну, в общем, как я уже сказал, вам потребуется хороший инженер, чтобы выполнить начальную работу.

— У вас есть кто-нибудь на примете, сэр?

— Это трудная задача, — задумался эксперт. — Большинство специалистов наняты на постоянную работу Де Берсаши. Еще один неплохой человек недавнопокалечился во время аварии.

Он помолчал немного.

— Я, правда, слышал очень хорошие отзывы об одном человеке, молодом африканере. Я сам с ним никогда не работал. Черт, как же его имя? А, да, вспомнил: де ла Рей!

— Нет! — резко и с каким-то странным ожесточением выкрикнула Сантен.

— Извините, мадам. Вы его знаете?

— Да. И я не хочу нанимать этого человека.

— Как пожелаете. Я попробую найти для вас кого-нибудь еще.

В ту ночь Сантен металась на кровати из стороны в сторону и пыталась устроиться поудобнее, как- нибудь так, чтобы ребенок не давил и она смогла бы уснуть, но ничего из этого не выходило. Сев в постели, она снова задумалась о предложении Твентимен-Джонса.

— А почему нет? — громко спросила она вслух. — Он в любом случае должен возвращаться сюда. Незнакомый человек, который прибудет на данной стадии работ, может увидеть больше, чем мне бы хотелось.

Сантен потрогала ладонями живот.

— Он мне понадобится только на начальных стадиях разработок. Я напишу Абрахамсу и велю ему прислать Лотара немедленно!

И, засветив фонарь, она заковыляла из палатки к своему столу под мопани.

Утром Твентимен-Джонс был готов к отъезду. Все его инструменты упакованы и сложены в кузове грузовика, рабочие сидели там же.

Сантен вернула ему отчет.

— Вы не будете столь любезны, чтобы вручить ваш отчет моему адвокату в Виндхуке, сэр, вместе с этим письмом?

— Разумеется, мадам.

— Наверняка он захочет сам просмотреть отчет вместе с вами, а затем, поскольку мистер Абрахамс уполномочен обеспечить заем для меня в банке, управляющий банка, по-видимому, выразит желание поговорить с вами, чтобы знать вашу точку зрения о стоимости приобретенного мною участка.

— Естественно, мадам, я думал об этом, — кивнул инженер. — Могу вас заверить, я сообщу ему о том, что ваша будущая шахта оценивается мною в огромные суммы денег.

— Спасибо. В этом письме я прошу мистера Абрахамса выплатить вам из моего займа сумму, равную той, что уже была выдана вам в виде первоначального гонорара.

— Благодарю вас, мадам, в этом нет необходимости, это слишком щедро с вашей стороны.

— Видите ли, доктор Твентимен-Джонс, возможно, как-нибудь в будущем я пожелаю вновь воспользоваться вашими услугами уже в качестве постоянного консультанта на шахте Х-ани и хотела бы, чтобы у вас сложилось обо мне неплохое мнение.

— Но для этого не требуется платить еще один гонорар, миссис Кортни, в любом случае я нахожу вас смелой, умной и симпатичной молодой леди. И я посчитаю за честь работать у вас снова.

— Тогда позвольте попросить вас о последней услуге.

— Какой угодно, мадам.

— Пожалуйста, ни при каких обстоятельствах не проговоритесь о моем интересном положении, которое вы не могли не заметить.

Инженер лишь на долю секунды опустил глаза, скользнув взглядом по платью Сантен.

— Уметь держать язык за зубами — не последнее из требований моей профессии. А кроме того, я бы никогда не простил себе, что причинил боль другу.

— Очень хорошему другу, доктор Твентимен-Джонс, — заверила его Сантен, протягивая руку для пожатия.

— Да, очень хорошему другу, миссис Кортни, — согласился инженер, пожимая ее руку. На какой-то миг Сантен показалось, что на сумрачно-печальном лице появилось некое подобие улыбки. Но мгновенно взяв