АНГЛИЯ, 1802[49]

                  Скажи, мой друг, как путь найти прямей,                   Когда притворство — общая зараза                   И делают нам жизнь — лишь для показа —                   Портной, сапожник, повар и лакей?                   Скользи, сверкай, как в ясный день ручей,                   Не то пропал! В цене — богач, пролаза.                   Величье — не сюжет и для рассказа,                   Оно не тронет нынешних людей.                   Стяжательство, грабеж и мотовство —                   Кумиры наши, то, что нынче в силе.                   Высокий образ мыслей мы забыли.                   Ни чистоты, ни правды — все мертво!                   Где старый наш святой очаг семейный,                   Где прежней веры дух благоговейный?

LONDON, 1802

               Milton! thou shouldst be living at this hour;                England hath need of thee: she is a fen                Of stagnant waters: alar, sword, and pen,                Fireside, the heroic wealth of hall and bower;                Have forfeited their ancient English dower                Of inward happiness. We are selfish men;                Oh! raise us up, return to us again;                And give us manners, virtue, freedom, power.                Thy soul was like a Star, and dwelt apart;                Thou hadst a voice whose sound was like the sea:                Pure as the naked heavens, majestic, free,                So didst thou travel on life's common way,                In cheerful godliness; and yet thy heart                The lowliest duties on herself did lay.

ЛОНДОН, 1802[50]

                   Нам нужен, Мильтон, — ты! Отчизна ждет.                    Трясина дней, стоячее болото                    Священника, солдата, рифмоплета,                    Пустопорожних мнений и хлопот —                    Таков, порвавший с прошлым, этот год,                    Поправший нашу праведность. Забота                    Лишь о себе к нам ломится в ворота.                    Вернись! верни свободу и почет,                    Былую доблесть и благую силу.                    Ты был звездой, сиявшей с высоты.                    Реченья, величавы и просты,                    На берег Альбиона набегали,                    Как волны, — но послушные кормилу.                    Ты понимал и низкие печали.

'Nuns fret not at their convent's narrow room…'

               Nuns fret not at their convent's narrow room;                And hermits are contented with their cells;                And students with their pensive citadels;                Maids at the wheel, the weaver at his loom,                Sit blithe and happy; bees that soar for bloom,                High as the highest Peak of Furness-fells,                Will murmur by the hour in foxglove bells;                In truth the prison, unto which we doom                Ourselves, no prison is; and hence for me,                In sundry moods, 'twas pastime to be bound                Within the Sonnet's scanty plot of ground:                Pleased if some Souls (for such there needs must be)                Who have felt the weight of too much liberty,                Should find brief solace there, as I have found.

'Монашке мил свой нищий уголок…'[51]

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату