Весеннею травой. Когда ж засыпал снег пути И заблестел каток, Джон тоже должен был уйти: С сестрой он рядом лег'. 'Но если брат с сестрой в раю, — Вскричал я, — сколько ж вас?' Она в ответ на речь мою: 'Нас семеро сейчас!' 'Их нет, увы! Они мертвы! На небесах их дом!' Она ж по-прежнему: 'Нас семь!' — Меня не слушая совсем, Стояла на своем.
Пока не началась моя Дорога пилигрима, О Англия, не ведал я, Как мною ты любима. Прошел тот грустный сон, и вновь В простор меня не тянет, Но, кажется, к тебе любовь Расти не перестанет. Твои леса, твои луга, Здесь все, что сердцу свято, У английского очага Люси пряла когда-то. Твое светило грело нас В дни юности веселой, И взор Люси в последний раз Взглянул на эти долы.
Воды бурные потоков Быстро вниз несутся с гор, Но, умчавшись от истоков, Отдыхают среди гор. Буря в небе гонит тучи, Но замолкнет ветра вой, И они оденут кручи Неподвижной пеленой. У проворной быстрой серны Посреди альпийских льдов Есть приют в пещерах верный, Ей одной знакомый кров. Морж, затихнуть дав волненью, Посреди пучин морских Отдается волн теченью, Задремав на гребнях их. Ворон, бурею гонимый, Держит в горы трудный путь, Чтоб усесться недвижимо На их каменную грудь. По пескам пустыни знойной Страус бродит целый день, Но в гнезде своем спокойно Он встречает ночи тень. С каждым днем мой путь тяжеле, С каждым днем тоска растет, И к безвестной дальней цели
