Ян Кэ стоял спиной к шумной стройке и смотрел на озеро с белыми лебедями в середине горной впадины. Он не смел повернуть голову и посмотреть на стройку. С тех пор как Баошуньгуй убил и съел лебедя, он видел во сне лебединую кровь, а озеро под голубым небом окрашивалось в красный цвет…
Более тридцати рабочих, приехавших из крестьянских районов Внутренней Монголии, с большой скоростью сооружали для себя глинобитные дома. Эти сезонные рабочие, работающие в скотоводческих районах, имели предков-скотоводов, а следующие поколения уже были полукрестьяне-полускотоводы. Когда пришло их поколение, то многие пастбища распахали под поля, и земля не могла их кормить, и они, как перелётные птицы, прилетали в степь. Они говорили бегло и по-монгольски, и по-китайски, понимали словечки скотоводов и могли работать земледельцами, в степи разбирались лучше, чем пришлые из внутренних районов Китая крестьяне, могли обходиться любыми местными ресурсами. Такая строительная деятельность имела свою особую специфику. Чень Чжэнь и Ян Кэ каждый раз, когда водили скот на водопой, по дороге заходили к строителям посмотреть и поговорить. Ян Кэ заметил, что поскольку сроки стройки были очень сжатыми и Баошуньгуй отдал приказ до начала сезона дождей её закончить, то рабочие трудились не покладая рук, не обращая внимания ни на что, и уж тем более на лебедей на озере.
Чень Чжэнь и Ян Кэ в эти дни часто обсуждали политику старого китайского правительства о «колонизации целинных земель военными переселенцами и защите границ», «переселении людей к границе», а также о политике конца династии Цин «освоения пахотных земель безземельными крестьянами». Эта политика постепенного вытеснения скотоводов продолжалась до сих пор. Ян Кэ не мог понять, почему газеты и радио постоянно критикуют Хрущёва за чересчур интенсивное освоение степи, за то, что он превратил большие площади в пустыню и принёс степным народам огромные бедствия, а в собственной стране никак не прекратят подобное? Ян Кэ не пошёл на северо-восток Китая или в Синьцзян, где основаны военные сельскохозяйственные районы, а в конце концов выбрал степь, потому что он читал русские рассказы, смотрел русские фильмы и картины о лесах и степях, слушал длинные и протяжные русские песни про лес и степь. Великие русские писатели, артисты, художники, музыканты и танцоры все очень горячо любили русский лес и русскую степь, и Ян Кэ подпал под влияние этой культуры.
Ян Кэ должен был признать искусство строителей в сооружении зданий. Когда он пришёл туда в первый раз, там была только ровная земля, на следующий день там была уже толстая стена высотой в человеческий рост. Они использовали две телеги, выкапывали из земли огромные камни, которые были больше и толще камней, составляющих Великую стену, примерно в два раза. Из отмели на берегу реки они копали глину, затем вытаскивали корни и стебли травы и перемешивали их с глиной, придавали этой смеси форму кирпичей и высушивали. Получались кирпичи из глины и травы[44] , из них и возводили стены. Ян Кэ пнул ногой эту стену на пробу, — получилось действительно довольно прочное сооружение.
На новых степных пастбищах вдруг образовался ряд глиняных домов, и эти дома серого цвета выглядели уродливо и безобразно на фоне красивого степного пейзажа. Ян Кэ никак не мог этого вытерпеть, и ему осталось только подойти к бригадиру рабочих и попросить их покрасить дома хотя бы мелом, то есть одним цветом с юртами. Старик бригадир, смеясь, сказал, что ты, мол, купи мела, тогда я покрашу. Ян Кэ был обескуражен, ведь в степи не продавался мел, ни за какие деньги нельзя было его достать. А то, что строителям не выделяли средств на покраску, ему не сразу пришло в голову.
На горных склонах было много месторождений камней. Камни выдавались прямо на поверхность, это была щебёнка, нижний слой — обточенные ветром плоские камни, большого и малого размера. Их можно было доставать только с помощью рычажной дубинки и совсем не нужно было долбить киркой или использовать взрывчатку. Семь-восемь рабочих добывали и вытаскивали из разработки камни, и вскоре зелёный склон превратился в горки из жёлтых камней, выглядевших словно захоронения.
Через несколько дней после того, как строительство на новых пастбищах развернулось, приехало ещё более двадцати рабочих. С некоторыми рабочими были также их жёны и дети, они несли с собой домашнюю птицу, которую обычно разводят на северо-востоке. Ян Кэ с грустью сказал Чень Чжэню, что это прекрасное живописное пастбище скоро превратится в обычную деревню, как на северо-востоке Китая. Чень Чжэнь с горечью ответил, что для народа с избытком населения поддержание существования является самой главной задачей и в этом деле ничего не может быть лишним. Потом Ян Кэ слышал, что Баошуньгую так и хотелось перетащить в степь чуть ли не полдеревни из своих родных мест.
Прошло несколько дней, и Ян Кэ увидел, что несколько семей рабочих уже перекапывают землю в оврагах, начинают возделывать и засевать её, устраивая огороды. Ещё через несколько дней уже появились всходы капусты, редиски, редьки, кинзы, огурцов, лука, чеснока, всевозможной зелени, привлекая молодых интеллигентов бригады приходить и покупать овощи из родных мест.
Естественно образованная извилистая степная дорога для повозок была выровнена тракторами, по ней на тех же тракторах привозили различных людей — родственников из управления пастбищ, специалистов по сбору овечьей шерсти, миндаля, лекарственных трав, лука-порея. Землю только ещё начали осваивать, а уже появилось много бродяг из крестьянских районов, везде уже можно было слышать северо-восточный диалект с монгольским акцентом. Чень Чжэнь сказал Ян Кэ, что китайская крестьянская цивилизация за двести-триста лет ассимилировала маньчжуров династии Цин, и поскольку родные места маньчжуров находились в трёх обширных северо-восточных провинциях Китая, где был чернозём, то можно сказать, что ассимилировали подобную культуру с «подобными корнями», и это не было слишком большой проблемой. Но если китайская культура ассимилирует «тонкую» монгольскую степь, то результатом такой ассимиляции станет «жёлтое бедствие».
Баошуньгуй постоянно находился на стройке, он уже разглядел потенциал развития этого нового пастбища и собирался на следующий год перевезти сюда четыре производственные бригады, предоставить летние пастбища для них, а где есть чернозёмные песчаные почвы, там возделывать землю и заниматься сельским хозяйством. Через какое-то время если нужно будет зерно, то он его достанет, нужно мясо — будет мясо, у него ещё было много родственников и друзей в родных местах, и их можно перевезти сюда, в этот крестьянско-скотоводческий комплекс. Требования Баошуньгуя на этом строительном объекте были жестокими и кабальными, но рабочие нисколько не роптали.
Старик Билиг и несколько старых скотоводов целыми днями ругались с рабочими, заставляя их заравнивать канавы и траншеи, которые те выкопали, потому что уже были случаи, когда лошади ночью попадали в эти канавы. Канавы заравнивались, но потом возникали земляные насыпи в половину человеческого роста. Улицзи ходил с печальным видом, казалось, что он раскаивается, что открыл это новое пастбище.
Ян Кэ стоял спиной к шумной стройке, он долго любовался лебединым озером, чтобы надолго сохранить этот образ. Ян Кэ беспокоился, что через год на противоположном берегу озера и реки расположатся ещё три бригады, а также организует ещё более масштабную стройку. А если со всех сторон озера вырубят камыш, то лебедей здесь тоже не останется.
Он сел на лошадь и поехал к озеру, хотел посмотреть, появились или нет у лебедей птенцы. Ведь в этот сезон у лебедей должны уже быть гнёзда. К счастью, сейчас, кроме нескольких коров, на озере больше не было скота, течение реки унесло муть, которую наделал скот после водопоя, и дало чистую воду из лесного источника, вода озера снова стала прозрачной. Водоплавающие птицы могли наконец получить временное спокойствие.
Вдруг вспугнутые птицы поднялись в воздух и полетели на другой край озера. Ян Кэ быстро вытащил бинокль. Неужели кто-то снова охотится на лебедей?
Прошло более десяти минут, и вдалеке на воде образовалось движение. В окуляре появился плот, маскирующийся, словно во времена войны против Японии. Плот тихонько выплыл из камышей, на нём было два человека, они были одеты в камуфляж и шапки из камыша, на плоту лежала большая куча камыша, весь плот был так замаскирован, что не отличался от зарослей. Видно было, что люди на плоту собирали урожай, один из них держал в руках железную лопату, которой он действовал как веслом, и плот медленно продвигался к берегу.
Когда плот пристал к берегу и люди вышли на берег, Ян Кэ узнал в одном из них старика бригадира рабочих по имени Ван, второй был его племянник Эршунь. Они вытащили свеженарезанный камыш, затем
