удалось, он резко притормозил лошадь, чтобы возбудить у волка сомнение, и вынудил того остановиться и развернуться, чтобы проверить, в чём дело.

В этот момент волк и попал точно в прицел. Когда Бату выстрелил, он увидел, что волк упал вперёд.

— К сожалению, очень далеко и ранение не слишком тяжёлое, но он всё же не сможет убежать. Быстрей вперёд! — сказал Бату.

Люди продолжили погоню, но когда забрались на вершину склона, то увидели только жёлтую траву и разбитые камни и кровь на них, а от волка не было видно и тени, когда посмотрели в бинокли вокруг, тоже не обнаружили ничего движущегося, и им только осталось продолжать погоню по кровавым следам.

Чжан Цзиюань вздохнул:

— Если бы взяли собаку, то было бы хорошо.

Чабаны, наклонив головы, внимательно смотрели. Пройдя небольшой участок, Бату сказал:

— Я прострелил волку переднюю лапу, видно, что он идёт на трёх, а на четвёртую не может наступать. — Бату посмотрел на часы и добавил: — Это всё же один из вожаков, опытный волк, если он найдёт глубокую волчью нору и забьётся туда, то как тогда его схватить? Надо побыстрее догонять.

Следы крови то были видны, то пропадали, люди уже преследовали больше часа. В одном месте, раздвинув траву, они обомлели: блестя свежей белой костью, на земле лежала откушенная передняя лапа волка, на кости и на шкуре были видны следы волчьих зубов.

— Посмотри, волк, убегая, отбрасывает то, что ему мешает, он сам перекусил лапу, — продолжил Бату.

У Чжан Цзиюаня заныло под ложечкой, словно он сам был оцарапан волчьими когтями, и он поинтересовался:

— Верно говорят, что храбрый боец переламывает руки, то есть твёрдые и решительные мужчины могли отрубать себе руки, раненные отравленными стрелами, однако такого я никогда не встречал. Но уже видел два раза, как волки перекусывают себе лапы, это третий раз.

— Люди все разные, а волки одинаковые… — ответил Бату.

Люди продолжали погоню. Они постепенно обнаружили, что после того, как волк откусил лапу, кровавых следов стало меньше, а шаги стали заметно шире. Больше всего людей беспокоило то, что волк быстро двигался к приграничному шоссе, а к северу от шоссе была запретная зона.

— Этот волк действительно силён, нам не надо идти за ним, как дурачкам, — сказал Бату.

И они направили лошадей к пересечению с шоссе.

К северу трава становилась всё выше, серо-жёлтый луг был похож на огромную волчью шкуру. Чжан Цзиюань почувствовал, что на этой «волчьей шкуре» искать волка такого же цвета наверное, труднее, чем среди стада овец маленького ягнёнка. Хромой волк может идти по следу, но два человека на лошадях ничего не увидят. Чжан Цзиюань ещё раз представил себе волков и степь, глубокие отношения между волками и Тэнгри: каждый волк, находящийся в решающий момент между жизнью и смертью, всегда может спрятаться и убежать в степи. Если волк оказывается в трудном положении, то степь, как наседка, расправляет свои крылья, чтобы волк мог спрятаться под её крылом. Широкая монгольская степь как будто ещё сильнее любит и оберегает волков, они как неразлучные старые супруги, тысячу лет вместе, в полном согласии. Но монголы, непоколебимо верные степи, даже ещё больше, чем волки, как будто по-прежнему ещё не заняли места степных волков, не обладают их положением. А к югу, ближе к собственно китайским районам, уже начинаются распаханные поля, и монголов, которые из скотоводов превратились в крестьян, чем дальше, тем больше. Чжан Цзиюань не мог и подумать, что волк на трёх лапах может пробежать так долго и так далеко, потому что оставил позади себя самых быстрых всадников. Чжан Цзиюаню больше не хотелось догонять волка.

Чабаны на лошадях, поискав, притормозили, немного восстановили силы и снова прибавили в скорости. На севере горный хребет был всё ближе, и здесь пограничная линия проходила как раз вдоль подножия этого хребта. По словам скотоводов, эти горы были высокими, а ущелья глубокими, холодными и бесплодными, самое последнее убежище волков, в котором не было их врагов. Но если волк попадёт туда, то как он будет там жить? Он вдруг представил себя на месте волка. Люди в конце концов могут истребить волков, но нет сил, которые могли бы уничтожить твёрдый и несгибаемый характер и волю монгольских степных волков.

Наконец-то люди на лошадях вступили на приграничное шоссе. Это только говорилось — шоссе, на самом деле это была грунтовая дорога для объезда и патрулирования границы, а строго говоря — дорога из песка. По ней ездили военные джипы и грузовики, перевозящие грузы, по сути дорога представляет собой длинный извилистый жёлоб с песком, похожий на огромного жёлтого дракона.

Чабаны быстро поехали по дороге на восток, но нигде не было видно волчьих следов. Обогнув один небольшой склон, они вдруг увидели, как впереди в тридцати с лишним метрах появился волк, он изо всех сил пытался перелезть через крутой край дороги. В обычное время он мог бы одним махом перепрыгнуть такую преграду, но сейчас он не мог её преодолеть. Хромой волк снова не смог перелезть и кубарем скатился вниз, обрубок лапы воткнулся в песок, и волк скорчился от боли.

Слезли с лошадей. Чжан Цзиюань напряжённо наблюдал за Бату и повесил свою дубинку на седло. Однако Бату не взял дубинку и больше не пошёл вперёд, он ослабил вожжи у лошади и отпустил её поесть траву, а сам сел на высокой кромке дороги, достал папироску и закурил. Чжан Цзиюань посмотрел сквозь папиросный дым в глаза Бату. Потом тоже отпустил лошадь, сел рядом с Бату и тоже закурил.

Волк из канавы у дороги снова со всех сил забирался наверх, лез потихоньку, по шагам, оставляя кровавые следы, непокорная и гордая голова волка была как раз напротив двух врагов. Волк не забыл своё происхождение и привычки, он с усилием отряхнулся от травы и земли, поддерживая свой грозный вид в чистоте. Но он всё же не мог совладать с болью, его непрерывно била дрожь. Потом у волка в глазах появилась яростная решимость, он глубоко вдохнул и собрал все свои последние силы.

Бату затушил папиросу, задумчиво посмотрел на волка, в глазах его промелькнул стыд и беспокойство, как у ученика, который ранил учителя. Хромой волк не смотрел на преследователей, а работал, развернувшись телом, одной лапой он цеплялся за землю. До верха дороги осталось всего немножко, тридцать сантиметров серо-чёрной земли. Он наконец добрался до поверхности с травой, один кусок вместе с почвой отвалился и стал падать вниз, волк оттолкнулся от него и забрался на ровную поверхность и потом, как большой кенгуру, на трёх лапах поскакал-побежал за противопожарную полосу и пограничные столбы.

Противопожарная полоса находилась вне пограничных столбов, вспаханная тракторами, шириной примерно сто метров. Земля постоянно очищалась от травы. Только с этой вспаханной противопожарной полосы и мирятся скотоводы степи Элунь, старики говорят, что это единственная полезная пахотная земля.

Хромой волк бежал и отдыхал, бежал и отдыхал, и скоро скрылся в степи.

Бату встал и безмолвно посмотрел вперёд, потом наклонился и поднял окурок, брошенный Чжан Цзиюанем затушил его в слюне, вырыл во влажной земле ямку и закопал оба окурка, потом сказал:

— Надо воспитывать в себе привычку! В степи не допускается малейшая небрежность. Пойдём, пойдём поищем недавно убитого волка.

Они сели на лошадей и поспешили к тому горному склону, откуда приехали. Был слышен только звук копыт, они вдвоём всю дорогу молчали.