Альбер Камю. Я прихожу уже четвертое воскресенье, и сегодня мне впервые удалось найти свободное место». А затем добавил несколько слов, из-за которых вся жалость к себе, которую пастор чувствовал, спускаясь со ступенек кафедры, тут же улетучилась: «До сих пор я приходил слушать Марселя Дюпре, а сегодня пришел послушать вас. Может, вы завтра со мной пообедаете?»

Это первое знакомство американского пастора- протестанта Ховарда Маммы с великим французским писателем Альбером Камю (с которым мы уже познакомились, когда читали «послание» с дороги в Эммаус в конце первой главы) переросло в близкую дружбу и глубокий и интересный диалог, во многом перекликающийся с темами, затронутыми в этой книге [86]. Они действительно встретились на следующий день за обедом, и Камю сразу же перешел к делу, сказав, что начал приходить в церковь только для того, чтобы послушать музыку, но ощутил в себе иное, куда более глубокое стремление: «Я ищу что-то такое, чего у меня нет, и чему я, пожалуй, вряд ли смогу дать определение». Так началась удивительная дружба, продолжавшаяся много лет, и разговоры, отличавшиеся предельной честностью, открытостью и увлеченностью. Постепенно Мамма оказался втянутым в диалог и с такими людьми, как Жан-Поль Сартр и Симона де Бо- вуар, горячо споря с ними о смысле человеческой жизни. Этот священник-христианин не мог и предположить, что станет собеседником ведущих французских гуманистов, исполняя одну из самых трогательных просьб самого Камю: «Не иди впереди меня — возможно, я не пойду за тобой. Не иди позади меня — возможно, я не поведу тебя. Иди рядом со мной и будь мне просто другом».

Отрывки из книг Камю, процитированные мною ранее, показывают, насколько ясно и честно он видел и анализировал состояние современного человека. Неспособность христианства дать адекватную теодицею перед лицом неизмеримого человеческого страдания; человеческая тоска по смыслу жизни, превосходящему чисто материальное, физическое существование; и решимость продолжать жить для других, несмотря на абсурдность существования в пустом, безмолвном космосе — эти темы проходили через все творчество Камю и постоянно возникали в его разговорах с американским священником. Однажды Камю сказал своему другу: «Лишиться жизни — это ерунда; но лишиться смысла жизни, видеть, как исчезает разумность — просто невыносимо». В ответ Мамма сказал, что в Библии есть отрывки, тесно перекликающиеся с мучительными вопросами Камю, и их совместное «изучение Библии в свободном разговоре», по всей видимости, возродило в писателе новое ощущение надежды. Более того, Мамма рассказывает, что однажды Камю ошарашил его просьбой о водном крещении, добавив: «Я хочу этого. Я хочу посвятить этому свою жизнь».

И вот тут Ховард Мамма принял роковое решение. Ощу щая определенную неловкость от перспективы заново крестит католика и не желая совершать таинство крещения в чисто при ватной церемонии, он сказал, что крестит Камю лишь в том слу чае, если тот согласится сделать это публично, одновремен» объявив себя членом церкви. Камю тут же взял свою просьбу на зад и, не скрывая разочарования, решительно заявил: «Я не мог принадлежать ни к какой церкви». Отсюда напрашивается неиз бежный вывод: на пути человека, искавшего Христа, была воз двигнута церковная преграда, которую он просто не смог пре одолеть. Вскоре после этого, когда Мамма возвращался из Пари жа в Штаты, Камю проводил его в аэропорт и на прощание ска зал: «Друг мой, топ cheri, благодарю вас… Я буду и дальше всем! силами стремиться к Вере». Однако встретиться еще раз друзьял не довелось: буквально через несколько недель, уже будучи i Америке, Мамма узнал, что Альбер Камю трагически погиб в автокатастрофе.

Какое значение имеет эта удивительная история в свет(наших размышлений о дороге в Эммаус?

Во-первых, здесь мы видим пример диалога, который та! нужен нам во времена неоднозначных ответов и неопре деленности. Ховард Мамма был готов стать для француз ского философа настоящим другом, просто слушать его t с уважением относиться к его глубоким и непростым во просам.

Во-вторых, это прекрасный пример того, как в мире дей ствует Божья благодать, пробуждая в людях духовный го лод, ту самую «жажду», о которой писал Кьеркегор. Я ш хочу противоречить тому, что сам написал в конце по следней главы, — что нам надо «ждать, спокойно доверяя* Богу свое будущее. Однако мне кажется, что, когда этс будущее откроется, мы будем просто изумлены, увидев насколько ограниченным было наше представление с масштабах Христовой благодати, действующей в мире.

В-третьих, все это порождает трудные вопросы относительно того, какую форму примет в будущем Церковь Позднее Ховард Мамма долго мучился, раздумывая о своей реакции на просьбу Камю о крещении. Разве в действительности Камю не был ближе к Христу, чем большинство прихожан, формально принадлежавших к церкви, но совершенно незнакомых с духовным и интеллектуальным смятением тех, кто честно и всерьез ищет Бога? Если я прав и эта история действительно является примером того, как Бог будет удивлять нас в будущем, то как нам заново переосмыслить и перестроить христианское сообщество, чтобы оно перестало быть препятствием для людей, ищущих истину? Какой должна быть Церковь, чтобы взращивать настоящих, бескомпромиссных последователей Христа, одновременно оставаясь открытой и готовой радостно принимать свидетельства Божьего откровения из неожиданных мест, где люди, утратив надежду и воззвав к Небесам о помощи, вдруг встретили на пути Незнакомца, Который подошел к ним и воспламенил их сердца?

Мне кажется, именно на такие вопросы нам с вами придется ответить в свете нового Божьего будущего, которое ждет нас в ближайшем столетии.

Молитва Уолтера Брюггеманна [87]

Мы знаем, что оказались сегодня посреди того, что Ты делаешь,

внушая нам благоговение и ужас.

И сегодня — потому что у нас нет выбора —

мы будем рядом

и будем свидетелями страшного конца.

Мы будем смотреть, как Ты разрушаешь,

разбираешь то,

что Тебе уже не нужно.

Сегодня — потому что у нас нет выбора —

мы будем рядом

и увидим, как Ты, исполненный мечтами, творишь,

вызывая к жизни,

воображая, формируя, и маня к Себе.

В Твоем присутствии мы не знаем, что думать,

потому что нам дорого то, что Ты завершаешь,

и мы боимся того, что Ты можешь придумать в следующую минуту —

но мы — Твоии

доверяем Тебе все свое сегодня —

Твоей руке, внушающей нам

благоговение и ужас.

Превозмоги наше сопротивление и возьми нас с Собой

в справедливости милости, и покое.

Возьми нас с Собой, даже превозмогая нас,

чтобы день наш был исполнен радости, благосостояния и того нового,

что дает рука Твоя.

Во имя Твоего окончательного Нового,

Самого Иисуса,

Аминь.

Университет Лойолы, День взятия Бастилии,

14 июля 1989 г.