с Таиланда, хоть из Тонга, хоть с Занзибара, хоть из Цюриха. Ему были доступны любые женщины, попавшие в поле его зрения. Легко предположить, что человек, наделенный таким удивительным качеством, как Миллат, бросится исследовать прелести самых разных женщин. Ничего подобного. Миллата Икбала интересовали преимущественно белые протестантки сорок четвертого размера в возрасте от пятнадцати до двадцати восьми лет, проживающие в окрестностях Западного Хемпстеда.

Вначале это не казалось Миллату странным и совершенно его не волновало. В школе была масса девчонок, подходящих под это описание. А поскольку он был единственным парнем в «Гленард Оук», с которым вообще стоило спать, он переспал с огромным количеством таких девчонок. Теперь он был с Кариной Кейн, и все шло прекрасно. Он ей изменял всего с тремя девочками (Александра Эндрузер, Полли Хьютон и Рози Дью), и это его личный рекорд. Но главное — Карина Кейн была не такой, как все. Он встречался с ней не только ради секса. Она его любила, и он тоже ее любил, она обладала чувством юмора, что казалось ему почти чудом, она заботилась о нем, когда ему было плохо, и он тоже по-своему о ней заботился: приносил ей цветы и все такое. Просто ему повезло, и он чувствовал себя счастливее, чем когда-либо. Вот и все.

Но КЕВИН так не считал. Как-то вечером, когда Карина подвезла его на «рено» своей матери к зданию муниципалитета в Килберне, где проходили собрания КЕВИНа, к Миллату решительно подошли брат Хифан и брат Тайрон. Они были похожи на две большие горы, готовые сами прийти к Магомету. Две огромные фигуры.

— Привет, Хифан, привет, Тайрон, чего это у вас такие траурные лица?

Но ни брат Хифан, ни брат Тайрон не объяснили ему, почему у них такие траурные лица. Зато вручили ему брошюру. Она называлась «Кто поистине свободен? Сестры КЕВИНа или сестры Сохо?». Миллат сердечно их поблагодарил и запихал листовку подальше.

— Ну как, брат Миллат? — спросили они на следующей неделе. — Прочитал?

Но брат Миллат не прочитал. Честно говоря, ему больше нравились брошюры вроде «Великий Американский Дьявол: как американская мафия правит миром?» или «Наука против Создателя — бессмысленная борьба». Но он видел, что для брата Тайрона и брата Хифана это важно, и сказал, что прочитал. Они обрадовались и дали ему еще одну брошюру. На этот раз «Лайкра и изнасилования».

— Что, брат Миллат, появился во тьме огонек света? — нетерпеливо спросил брат Тайрон на собрании в следующую среду. — Прояснилось?

«Прояснилось». Миллат не был уверен, что это слово подходит. В начале недели он нашел время и все-таки прочитал обе брошюры, и с тех пор ему было как-то не по себе. За три дня Карина Кейн — отличная девушка, которая никогда его не раздражала (наоборот, с ней он был счастлив, парил в облаках), за эти три дня она выводила его из себя чаще, чем за целый год. Она не просто раздражала его, а как-то странно, беспричинно, как раздражает зуд в ампутированной ноге. Совершенно непонятно почему.

— Да, Тайрон. — Миллат кивнул и широко улыбнулся. — Прояснилось. Теперь все абсолютно прояснилось.

Брат Тайрон тоже кивнул. Миллат был рад, что он доволен. Прямо как в настоящей мафии или в кино про Джеймса Бонда. Вот они встретились, оба в черных костюмах и белых рубашках, и обменялись кивками. «Я знаю, что мы друг друга понимаем».

— Это сестра Айша. — Тайрон поправил Миллату галстук и подтолкнул его к маленькой черной девушке, очень красивой, с миндалевидными глазами и широкими скулами. — Наша африканская богиня.

— Здорово! — восхитился Миллат. — Ты откуда?

— С севера Клапама, — ответила сестра Айша с робкой улыбкой.

Миллат хлопнул в ладоши.

— Отлично, значит, ты знаешь кафе «Редбек».

Сестра Айша, африканская богиня, просияла.

— Да, я туда раньше часто ходила. Ты тоже там бываешь?

— Постоянно. Классное место. Может, как-нибудь встретимся там? Приятно было познакомиться, сестра. Ладно, брат Тайрон, мне пора идти, меня ждет моя девушка.

Брат Тайрон расстроился. Он вложил Миллату в руку новую брошюру и держал, пока бумага не промокла между их ладонями.

— Миллат, ты можешь стать великим вождем, — сказал брат Тайрон (почему все ему непрерывно об этом говорят?), переводя взгляде Миллата на Карину Кейн. Ее грудь красиво вырисовывалась в окне машины. Карина нетерпеливо сигналила. — Но сейчас ты уделяешь нам только половину себя, а ты нам нужен весь.

— Спасибо, спасибо, брат, — ответил Миллат, взглянул на брошюру и вышел на улицу. — До скорого.

Карина открыла ему дверцу машины.

— Что это? — спросила она, заметив подмокшую бумагу.

Миллат инстинктивно спрятал брошюру в карман. Странно, раньше он ничего от нее не скрывал. А сейчас даже ее вопрос показался ему неприятным. И что на ней надето? Вроде тот же топ, что и всегда. Или он стал немного короче? А ее соски, разве они не слишком заметны, как нарочно выставлены напоказ?

— Так, ерунда, — пробурчал он. Но это была не ерунда. Это была последняя брошюра на тему западной женщины. «Право раздеваться: голая правда о западной сексуальности».

Кстати, о наготе. У Карины Кейн была прекрасная фигура. Молочно-белая кожа, мягкие очертания. По выходным она любила одеваться так, чтобы подчеркнуть свои достоинства. Первый раз Миллат увидел ее на какой-то вечеринке. Он заметил серебристые брюки и такой же топ, а между ними мелькал голый округлый животик с серебряным колечком в пупке. Было что-то притягательное в животике Карины Кейн. Она считала свой живот уродством, но Миллату он нравился. Ему нравилось, когда она оставляла живот открытым. Но теперь, после чтения брошюр, для Миллата что-то прояснилось. Он начал замечать, как она одевается и как на нее смотрят мужчины. Он решил поговорить об этом, и она ответила: «Ненавижу, когда на меня пялятся всякие старые потные придурки». Но Миллату показалось, что на самом деле ей это нравится, что она хочет, чтобы на нее смотрели, что она, как говорится в «Праве раздеваться», «выставляет свое тело напоказ». Особенно белым мужчинам. Разве не так оно бывает между западным мужчиной и западной женщиной? Им хочется, чтобы все видели их сексуальные отношения. Чем больше он об этом думал, тем больше сердился. Почему она не может нормально одеться? Кого она хочет соблазнить? Африканские богини с севера Клапама уважали себя, так почему этого не может Карина Кейн?

— Я не могу тебя уважать, — медленно объяснял Миллат, стараясь слово в слово повторить прочитанное, — пока ты сама не начнешь себя уважать.

Карина отвечала, что она себя уважает. Но Миллат ей не верил. И это тоже было странно, потому что Карина еще ни разу ему не солгала. Она вообще не лгала.

Когда они собирались пойти гулять, он сказал:

— Ты одеваешься не для меня, а для других!

На что Карина ответила, что она не одевается ни для него, ни для других, что она одевается для себя. Когда в баре она спела под караоке «Sexual feeling»,[82] он сказал:

— Секс — вещь интимная. Он касается только меня и тебя, а не окружающих!

Карина сказала, что она просто пела, а не занималась сексом на глазах у завсегдатаев паба «Рэт-энд-Кэррот». Когда они занимались любовью, он сказал:

— Не делай так… Ты предлагаешь себя мне, как шлюха. Разве ты не знаешь, что есть вещи, которые делать ненормально? И вообще, я сам скажу, если захочу. И почему ты не можешь вести себя как леди и не стонать?!

Карина Кейн дала ему пощечину и расплакалась. Она сказала, что не понимает, что с ним творится. «И дело в том, — подумал Миллат, громко хлопнув дверью, — что я тоже не понимаю». После этой ссоры они долго не разговаривали.

Две недели спустя Миллат подрабатывал в «Паласе». Он рассказал о своих терзаниях Шиве, недавно принятому в КЕВИН и уже набиравшему там популярность.