что произошло, Хлоя. Но это случилось, и теперь это позади. Я был не в себе, да простит меня Господь. Я воспользовался твоей невинностью и своим положением…

— Но я сама хотела…

— Нет! — Он резко наклонился вперед, приблизив к ней лицо. Его руки легли на стол между ними. — Нет Хлоя, ты не будешь так говорить. Ты слишком молода чтобы знать, что тебе нужно и что ты хочешь. Это было затмение, результат помутившегося рассудка… моего. И это закончилось.

Но ничего не закончилось. Хлоя чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Для Хьюго ничего не закончилось точно так же, как для нее самой. Но она явно видела, что сейчас никакие аргументы не убедят его в этом. Потребуется более сильное средство, чтобы заставить его понять свои чувства.

— И давай выясним еще кое-что, раз уж мы занялись этим. — Он вновь откинулся назад, как будто довольный тем, что она промолчала. — Возможно, у тебя сложилось впечатление, что я в некотором роде пренебрегаю условностями и позволяю относиться к себе без подобающего уважения. В какой-то степени это верно. Но все-таки есть рамки, выходить за которые ты не должна. И если попробуешь, то обещаю тебе с полной уверенностью, что подобный опыт станет для тебя крайне неприятным.

Он натянул перчатки, вставая и подзывая кивком разносчика:

— Принеси счет, парень.

Он отодвинул стул Хлои, когда она встала, и сказал прежним тоном:

— Поскольку мы начинаем строить наши отношения заново, то не станем ворошить прошлое. Но все же стоит запомнить, что у меня есть старомодная привычка требовать послушания от тех, за кого я отвечаю.

Не было никакой необходимости отвечать на заявление, прозвучавшее так убедительно, и Хлоя снова промолчала, ожидая, пока Хьюго расплатится по счету. Он вывел ее на улицу своим обычным способом — слегка подтолкнув в спину, затем посадил в седло.

— Не надо так расстраиваться, девочка, — сказал он, внезапно улыбнувшись. — Я же не чудовище и уверен, что теперь мы будем прекрасно ладить. А если тебе хочется оставить эту лошадь, то я отправлю Джасперу деньги за нее. — Он засмеялся. — Бьюсь об заклад, что такой поворот дела выведет его из себя.

Его подопечная выдавила из себя улыбку, слишком пристыженная и огорченная для того, чтобы в полной мере насладиться вероятной реакцией ее брата на такой поворот событий. Одно дело — планировать обольщение легкомысленного и беспутного Хьюго, а она полагала, что, протрезвев, он станет именно таким, и совсем иное дело — строить коварные планы в отношении строгого и сдержанного опекуна, каким он внезапно стал сейчас.

Они выехали из города и там встретили встревоженного Самюэля.

— Слава Богу, вы целы, — сказал он и, повернув своего коня, поехал рядом с Хьюго. — Я ничего не узнал о мисс и молодом человеке на дороге к Эджкомбу и поэтому повернул за вами. Но эти толпы — это чтой-то жуткое. Едва пробрался. И, черт возьми, что происходит в городе?

Хьюго рассказал о страшных событиях этого дня.

— А Хлоя оказалась в самой гуще событий, — объяснил он, завершая рассказ.

Самюэль снова взглянул на нее и только тут заметил ее необычайную бледность.

— Вас не ранило?

— Нет. — Она покачала головой. — Но это было так отвратительно, Самюэль, так ужасно. Они просто набросились на толпу со своими саблями.

— Черт бы побрал этих йоменов, — пробормотал Самюэль. — Кто бы мог подумать, что они сотворят такое со своими же?

— Да, — согласилась Хлоя. — Так же, как невозможно было представить, что мой собственный брат попытается похитить меня, чтобы заставить выйти замуж за Криспина. Но я по-прежнему не понимаю, Хьюго, как бы он мог принудить меня к этому браку.

Перед глазами Хьюго предстал Джаспер — такой, каким он был в подземной часовне… Джаспер, державший слабо отбивавшуюся молодую женщину, чьи глаза остекленели от наркотиков и спиртного; Джаспер, поднимавший руку на сжавшуюся от страха прислугу, когда та, к несчастью; что-нибудь роняла; Джаспер, поднявший кнут на гончую, которая вызвала его недовольство. Нет, он не мог поделиться этими воспоминаниями со своей подопечной.

Хлоя вновь похолодела при виде отрешенного выражения его лица. Хьюго словно опять надел маску гнева и презрения. Черты его застыли, глаза, казалось, были глазами человека, только что заглянувшего в ад.

Но его лицо быстро прояснилось. Он встряхнул головой. В те страшные часы в библиотеке он научился справляться со своими воспоминаниями и, хотя знал, что они никогда не покинут его, чувствовал, что их власть над ним ослабла.

— У него не будет такой возможности, девочка, — заявил он. — Отныне ты все время будешь на виду у всего дома, даже если для этого мне придется привязать тебя.

Хлоя не стала спорить. Помимо того, что она была значительно больше потрясена жестокостью своего брата, чем ей хотелось бы в этом признаться, ее вполне устраивала перспектива находиться все время рядом с Хьюго. Как только ей удастся преодолеть неуместное чувство вины, завладевшее им с тех пор, как он бросил пить, она наверняка сможет осуществить свой план относительно поездки в Лондон. Она была убеждена, что переезд пойдет на пользу им обоим. Хьюго просто прожигает жизнь в заброшенном доме на пустоши Ланкашира, и если он сам не может спасти себя от безнадежного и бессмысленного существования, то она сделает это за него.

У нее появилась интересная мысль, и вспышка веселья прервала наконец ее мрачные утренние воспоминания:

— Интересно, не было ли в толпе той женщины, которую я видела у тебя в библиотеке ночью? — небрежно спросила она. — Надеюсь, она не пострадала. Она показалась мне такой милой.

Хьюго вздохнул и взглянул на Хлою. Она смотрела на него глазами, в которых плясали чертики, и хитро улыбалась. Его мир покачнулся. Усилием воли он вернул его на место. Сердито нахмурившись, он вкрадчиво предупредил ее:

— На вашем месте я был бы очень осторожен, мисс.

Хлоя наклонила голову, как будто взвешивая его совет, а затем произнесла озадаченно:

— Но я только сказала, что считаю ее очень милой. Конечно, она немного полновата, но, думаю, некоторым мужчинам это нравится. И у нее очень добрая улыбка.

Самюэль закашлялся, и Хьюго вовремя осознал, что, продолжив отвечать на возмутительные высказывания девушки, он безмерно унизит себя.

Показывая, что считает тему исчерпанной, он ничего не сказал Хлое, а повернулся к Самюэлю и стал обсуждать с ним ужасные события того дня.

Девушка пришпорила кобылу и полетела вперед по дороге бешеным галопом; волосы развевались у нее за спиной, ветер свистел в ушах. Она неслась и чувствовала, что освобождается от тяжелых переживаний, боли и горечи этого дня, и тело ее устремилось вперед, слившись с крупом лошади, двигавшейся широким грациозным шагом.

Она уже придумала, как взять цитадель совести Хьюго Латтимера: постоянный вызов! Она то и дело будет бросать ему вызов! Хлоя инстинктивно чувствовала: он хочет повторения того, что уже было между ними однажды, хотя делает вид, что это не так. А поскольку и сама она испытала с ним чудесные и неповторимые ощущения, то не видела никаких препятствий, чтобы еще раз удовлетворить их обоюдное желание. А уж потом, когда она добьется своего, можно будет заняться и устройством их будущего. Она не сомневалась, что сумеет заставить Хьюго отказаться от добровольного затворничества и избавиться от посягательств сводного брата.

Утром следующего дня, когда Хлоя спустилась в кухню, Хьюго уже сидел за столом. Он был одет в бриджи из оленьей кожи и сапоги, а его рубашку украшал достаточно аккуратно повязанный белый галстук.

— Ты собрался кому-то нанести визит? — спросила она, наполнив кружку молоком из кувшина и сделав большой глоток.