уздечку Криспина через руку. — Ты хотел бы спешиться с моей помощью? — Он стянул перчатки с угрожающей готовностью и стоял, похлопывая ими по ладони и все еще улыбаясь.

Криспин чувствовал себя беспомощным школьником, столкнувшимся с непреодолимой силой авторитета. Словно завороженный, он послушно соскочил с коня.

— Мудро, — заметил Хьюго, отпустив уздечку и прислонившись к стволу дуба с беспечным видом. Физическая сила, исходившая от его большой фигуры, заставляла Криспина чувствовать себя лилипутом.

— А теперь к делу, Криспин. Где, скажи на милость, моя подопечная?

— Хлоя?

— Она самая.

— Откуда мне знать? — недовольный тон был единственной формой протеста, на которую он осмелился.

— А я полагал, что ты, несомненно, это знаешь, поскольку она была столь любезна… или, скорее, осмотрительна и сообщила мне, что отправляется на прогулку сегодня утром с тобой. — Улыбка Хьюго исчезла, и его зеленые глаза заполыхали холодным огнем.

— Но это же абсурд. — Криспин попробовал прибегнуть к блефу. — Я не знаю, о чем вы говорите, сэр Хьюго. Вы отвечаете за Хлою, а не я. И если вы не можете с ней справиться, это уже не моя вина. — Он охнул, когда две руки Хьюго обхватили его горло.

— Можешь не сомневаться, друг мой. Мои руки достаточно сильны, — вкрадчиво произнес Хьюго.

Криспин почувствовал дыхание Хьюго на своей шее. Он попытался двинуть головой, но длинные белые пальцы сжимались все сильнее.

— Где она?

Криспин закашлялся, помотал головой. Давление на его горло усилилось. Он стал задыхаться, грудь судорожно вздымалась.

— Где она? — вновь раздался неумолимый вопрос.

Черные точки заплясали у него перед глазами, и Криспин почувствовал, что его грудь вот-вот разорвется.

— Где она?

Его плечи поникли, и он попытался заговорить. К счастью, давление ослабло, и тот же вопрос прозвучал еще раз.

— Не знаю, — выдавил Криспин.

Кольцо пальцев вокруг его шеи вновь сжалось, и Криспин подумал, что сейчас вместе с легкими лопнет его голова. Красный туман грозил поглотить его.

— Это правда, — прошептал он. — Пожалуйста…

— Объясни, — руки Хьюго разжались ровно настолько, чтобы позволить ему говорить.

Глотая воздух ртом, он прошептал, что Хлоя по какой-то причине оставила его и поскакала к городу.

Хьюго отпустил шею Криспина и с гримасой брезгливости отряхнул руки.

— Уверен, что тебе известна причина, на с этим можно подождать. Поезжай. И передай Джасперу, что прятаться за спины неумелых приспешников — удел трусов. Если он хочет борьбы, то я готов и жду его… Уже четырнадцать лет, — добавил он. — Скажи ему, Криспин.

Он отступил и наблюдал, как молодой человек вновь сел на лошадь: лицо у него было в красных пятнах, одна рука бессознательно поглаживала горло, на его нежной коже уже проступили багровые синяки. Горло у Криспина слишком болело, чтобы отвечать, даже если бы он и нашел подходящие слова. Еще мгновение назад он смотрел в глаза собственной смерти. Он никогда не мог представить, что пальцы человека обладают такой чудовищной силой. Низко пригнувшись к холке коня, он ускакал.

Хьюго задумчиво сжал пальцы, пальцы музыканта — изящные и чувствительные. Довольная улыбка тронула его губы. Он вскочил на коня и направил его в сторону Манчестера, где, судя по всему, следовало искать Хлою, затерявшуюся в толпе. Но что, черт возьми, задумали все эти люди?

И вдруг он вспомнил. Сегодня, в понедельник 16 августа, оратор Хант должен был выступать на митинге реформистов на поле Святого Петра. Ожидалось столпотворение, и магистрат приготовился к худшему.

Хьюго повернул коня, съехал с дороги и поскакал через поля, огибая толпы людей и торопясь добраться до города.

Хлоя держалась толпы, устремившейся на поле Святого Петра. Возбуждение, царившее вокруг, было заразительным, и на некоторое время она отвлеклась от размышлений о Криспине и карете. Все, что произошло с ней, было очень интересным, и, конечно, она должна будет обсудить это с Хьюго, но сейчас она решительно ничего не могла предпринять, а просто плыла в людском море.

Поле постепенно заполнялось. Людской поток, кричавший и размахивающий знаменами, все прибывал. Хорошее настроение охватило всех: дети играли и путались под ногами, молодые пары, обнявшись, украдкой целовались. Трибуна была украшена яркими флагами, они весело развевались на флагштоках. Толпа бурлила и пела, с нетерпением глядя в сторону платформы, где вскоре должен был появиться оратор Хант и начать выступление.

Хлоя остановила лошадь чуть поодаль от толпы. Она хорошо видела трибуну и заметила, как группа мужчин взобралась на платформу. Толпа взревела в приветствии и стала скандировать:

— Право голоса рабочим! — И эти слова подхватил знойный ветерок, разнося все дальше и дальше.

Мужчина в необычном белом цилиндре подошел к краю платформы, и рев толпы стал еще громче. Хлоя вспомнила, что человек, рассказывавший им о митинге реформаторов в тот день, когда они с Хьюго приехали в Манчестер, тоже был в белом цилиндре. Очевидно, это был отличительный знак членов организации.

Голос оратора Ханта зазвучал над толпой, и люди мгновенно затихли. Но как только для большего эффекта оратор делал паузу, люди вновь начинали кричать и скандировать имя выступавшего.

Все, что происходило на поле, волновало кровь Хлои, и она пыталась расслышать все слова выступавшего, но вдруг различила какой-то иной звук, странный ропот, доносившийся с края. Она повернулась в седле и посмотрела в сторону церкви на дальней стороне поля.

— Должно быть, это ребята из Блэкберна, — проговорил грузный мужчина в фартуке каменщика, стоявший возле нее.

Люди вокруг были того же мнения, они стали привставать и оборачиваться, чтобы увидеть, чем вызвано оживление.

— Это солдаты, — сказала Хлоя.

Одетые в бело-голубую форму кавалеристы появились из-за стены сада. Солнце блестело на расчехленных саблях в их руках. Перестроившись, кавалеристы встали перед группой домов, смотревших на поле, как раз напротив трибуны.

В толпе раздались крики, и они показались Хлое вполне добродушными, скорее это было приветствие, нежели что-то иное. А потом произошло ужасное.

Кавалеристы привстали в стременах и взмахнули саблями над головами. Кто-то выкрикнул приказ, с гиканьем солдаты пришпорили коней и врезались в передние ряды толпы, размахивая своими саблями направо и налево.

Не веря своим глазам Хлоя в ужасе смотрела, как передние ряды заколебались под натиском эскадрона, а воздух потрясли крики людей.

— Стоять на месте, не двигаться.

Толпа не отступала, и на какое-то мгновение солдаты отошли назад, не сумев пробиться через плотную массу человеческих тел, чтобы добраться до оратора Ханта. Потом они вновь пошли вперед, и их сабли рубили людей, преграждавших им путь. Хлоя видела хлеставшую кровь, слышала мучительные крики, перемежавшиеся стонами и возгласами ужаса.

— Разойтись! — прокричал кто-то. Этот возглас был немедленно подхвачен.

— Разойтись… разойтись! — Толпа замерла, как будто набирая сил, а затем с оглушающим гулом двинулась и распалась. Это было похоже на волну прилива, мощную и неодолимую. Подружка Робин Гуда