может сделаться разменной картой в дьявольской игре. Сам же по себе он представляет для нас исключительно историческую ценность.

Он порылся за пазухой и вынул маленькую книжку, похожую на записную.

— Взгляните, вам будет интересно.

Захария Фролыч недоверчиво взял и увидел на обложке изображение Иисуса Христа. Спаситель был классический, каким Его писали на иконах — за исключением одной детали. Скрещенные пальцы правой руки были плотно прижаты к губам: Господь как будто повелевал миру ходить на цыпочках, чтобы не разбудить кого-то, кого на рисунке не было.

— Полистайте, — пригласил Минус Первый.

Будтов раскрыл книжечку, на первой же странице прочитал:

— Адам… Каин… Енох… Ирод… Мехиаель… Ламех… Иавал…

Всю первую страницу занимало перечисление имен, которые, кроме первых двух, ничего не говорили Захарии Фролычу. Он заглянул дальше — то же самое, сплошные имена.

— Ну и что? — спросил он владельца книжки.

— Посмотрите сразу в конец, — посоветовал тот.

Будтов посмотрел и выпучил глаза. На последней странице перечислялись: Будтов Зебедия Нилыч, Будтов Прокопий Зебедьевич, Будтов Мирон Прокопьевич, Будтов Савелий Миронович, Будтов Игнатий Савельевич, Будтов Захария Игнатьевич… Дальше от руки было вписано: Будтов Захария Фролыч. Между ним и Захарией Игнатьевичем в квадратные скобки заключался Фрол Захарьевич Будтов.

— Скобки можно стереть, — послышался голос Минус Второго.

— Я в туалет хочу! — испуганно закричала Даша. — Слышите, вы! А ну, выпускайте меня сию же секунду!..

Минусы не обратили на ее крики никакого внимания.

— Теперь послушайте вот это, — Второй тоже полез за пазуху и вынул свежую газету. Он начал зачитывать заголовки: — 'Представитель Израиля выдвигает ультиматум палестинскому лидеру'; 'Северная Корея намерена произвести запуск межконтинентальной ракеты'; 'Силы НАТО наносят удар по иракским позициям в Боснии'; 'Президент России сделал строгий выговор главе временной администрации Чечни…'

Захария Фролыч невольно фыркнул. Он вспомнил старую шутку, в которой говорилось о конкурсе на лучшую подпись к фотографии, показывавшей извращенный половой акт. Советский соискатель не стал ничего выдумывать, он воспользовался готовыми газетными заголовками и, разумеется, выиграл.

Минус Второй недоуменно покосился на Будтова и продолжил:

— 'Демарш филиппинских фундаменталистов'… «Робот-маньяк»… 'Китай сбрасывает ядовитые отходы в реку Янцзы'… 'Рауль Кастро переедет в Овальный кабинет в пятницу, 13-го'…

Тут всех подбросило: газик, не вытерпев, резко рванул из-под рыла отмороженного бензовоза. Он проскользнул в призрачную, секундную прореху зыбкую дыру в изменчивой ткани жизни.

— Все, я предупреждала, — зловеще объявила Даша, которую броском нелепо растопырило в углу. Она пристроилась на полу, на корточках, и с вызовом посмотрела на Минусов. Но Будтов понял правильно — их конвоиры были кем угодно, только не ментами. На лужу, которая стала постепенно собираться под Дашей, они не обратили никакого внимания. А сама Даша, не получая ни затрещины, ни зуботычины, сидела с приоткрытым ртом.

— Как видите, положение в мире весьма тревожное, — заметил Минус Первый. — Более того — многих такое положение устраивает, и они хотят, набравшись наглости, извлечь дальнейшую пользу непосредственно из вас, Будтов. ФСБ, метя на ключевые посты по всей планете, усиленно вас разыскивает, стараясь не уступить Радикалам.

Захария Фролыч не верил ни единому слову.

— Зачем им меня искать? — выдавил он мрачно. — У меня нет никаких дел с ФСБ.

Минус Второй вздохнул.

— Среди этих негодяев попадаются образованные люди. Некоторые из них исповедуют оголтелый субъективизм, симпатизируют Канту, Шопенгауэру и Беркли. Им известна и приятна теория, которая совершенно фантастична, но которую, тем не менее, невозможно опровергнуть. Им не дает покоя гипотеза, согласно которой мир — сновидение, порождение чьей-то фантазии. Но где искать, когда каждый полагает себя реальным и неповторимым, напрочь отказывая себе в способности сниться кому бы то ни было? К несчастью, им повезло. Охотясь за очередным призраком, они попали в точку. Они получили возможность оправдать собственное существование и показать себя во всей красе. Шутка ли — найти, наконец, того единственного и неповторимого, которому все и снится! Найти, изловить и использовать в своих интересах… Воздействовать на сон так, что снится будет то, что нужно им…

— Кому же все это снится? — спросил недогадливый Будтов утомленно.

— Вам, кому же еще, — Минусы ответили хором и синхронно скрестили на груди руки.

…Газик, воя и хрипя, вприпрыжку мчался куда-то на окраину города. Захария Фролыч крепко зажмурился и снова раскрыл глаза, но мужчины, сопровождавшие его, переглянулись и покачали головами.

Будтов погрузился в размышления. Все, что сказал ему Минус Второй, вылетело из левого уха, влетев предварительно в правое. Он сознавал лишь, что влип в какую-то дьявольщину, и в этом виновато чье-то роковое заблуждение. Его имя откуда-то всплыло, куда-то вплелось… Но Захария Фролыч чувствовал, что от книжки с родословной ему не удастся так просто отмахнуться.

— Чего сотворил-то? — Даша завела старую песню. — Чего это я за твои дела отвечать должна?

Будтов смерил ее тяжелым взглядом.

— Сидите тихо, — подал голос Минус Первый, которому Даша, в конце концов, надоела. — Если не замолчите, посадим вас в клетку, на цепь, для опытов.

— Ой, ой, — закуражилась Даша, но видно было, что она трусит.

В тот же момент газик на полном ходу затормозил: приехали. Когда пленников вывели наружу, Будтову первым делом бросилась в глаза табличка. Из надписи следовало, что они прибыли в клинику — ту самую, о которой говорил Топорище. 'То есть Минус Третий,' — подумал Захария Фролыч с тоской.

Домик был ветхий, окруженный полудохлыми липами и тополями. Тоскливые желтые стены, три этажа, никакой лепки, ни одного орнамента. Однако дверь была дорогущая, современная, и с одного взгляда на нее становилось ясно, что здание пережило капитальный ремонт и внешний его вид не имеет ничего общего с внутренним убранством. Так оно впоследствии и оказалось.

Рядом с дверью была прикреплена гранитная табличка, похожая на мемориальную доску. Надпись гласила: 'Центр современной наркологии и новейших медицинских технологий'. Рядом неизвестные хамы приклеили цирковую афишку и приглашали всех желающих на медвежье шоу 'Русский Мистер'. Минус Первый позвонил, ему откликнулся трескучий динамик. Вместо ответа Консерватор вынул пластиковое удостоверение и поднял его так, чтобы видела скрытая камера. Щелкнул замок, дверь отошла на несколько сантиметров.

Даша, в ужасе рассматривавшая вывеску, внезапно дернулась, пытаясь бежать. Но Минус Второй, снисходительно улыбнувшись, сделал широкий шаг и ухватил строптивицу за ворот.

— Пусти!.. Пусти, сволочь!.. — отбивалась Даша. — Не имеешь права колоть!..

Захария Фролыч, понимая бессмысленность сопротивления, ступил на крыльцо. Минус Первый распахнул перед ним дверь, приглашая внутрь. Будтов увидел широкую лестницу, застланную богатым ковром. Все, что находилось в вестибюле, вполне отвечало его представлениям о роскоши: кадушки с пальмами, кожаные кресла, журналы «Космополитен» и «Андрей», кондиционеры, охраннники, одетые в серый камуфляж. Даша, которую втащили следом, выглядела совершенно неуместно. Но, подумав так, Будтов сразу понял, что ошибся: все, что его окружало, имело целью пресекать и подвергать насильственной коррекции скандальное поведение. Охранник ловко заключил в наручники Дашины кисти красные, худые, покрытые цыпками. Вопросительно взглянул на сопровождавших, ожидая разрешения на пинок, но Минусов занимали другие мысли, и его немой вопрос остался без ответа.

— Где же медицина? — нахмурился Минус Второй и посмотрел на часы.

Медицина, словно только этого и ждала, появилась на лестнице. Она начала спускаться по ковру,