розысках шли на полголовы впереди, что лейтенанту стало очевидно после звонка, полученного возле квартиры убитого Волнореза, которого, путая след, умертвил, конечно же, сам Де-Двоенко — это было ясно, как день. Звонок принес Дудину долгожданное известие, но тот не обрадовался. Во-первых, «красные» сумели-таки их опередить, им был известен объект, и они уже приступили к реализации своих людоедских планов. В свете новых сведений бомба, стрельба на пустыре, убийство Волнореза связались воедино единственным возможным образом. Особенно досадно было то, что Дудин встречался с объектом и разговаривал с ним, не смея даже в самых безумных фантазиях предположить, кто именно стоит перед ним, одетый черт-те как и скрашивающий одиночество беседами с пьяным котом. Во-вторых, полученная информация недвусмысленно говорила о пропорционально возросшей активности «белых». Ангелы- хранители, как и думала госбезопасность, не дремали и в нужный момент оказали объекту действенную помощь. В третьих же — и Дудин казнил себя, как только умел — судьбоносный звонок прозвучал не вовремя. Похоже, что Де-Двоенко что-то заподозрил, а это очень плохо, это может перечеркнуть все планы «конторы» в отношении объекта. То, что известно об объекте, заставляет думать, что в случае его ликвидации никакая маскировка уже не потребуется. И у «красных» были все основания пойти ва-банк — правда, создается впечатление, что они сами не знают, что делают, продвигаются на ощупь, взрывают — и тут же отступают, поджав хвосты, как будто не уверены, выжидают, ищут какой-то дополнительной информации… Тут много неясностей, признал Дудин. Специфика «красных» не позволяла внедрить в их команду подлинного разведчика, способного разговаривать с ними на равных. Качества «красных» и навыки, которыми они наверняка владеют, госбезопасности известны не до конца. А то немногое, что известно, не поддается воспроизведению при нынешнем уровне развития науки и техники.

С видом серьезным и встревоженным, одновременно говорившим о готовности незамедлительно исполнить любой приказ, Дудин поднялся в зал для рабочих совещаний. Людей там было немного, пять человек: непосредственное начальство в лице подвижного, скользкого мужчины лет сорока пяти, непосредственное начальство непосредственного начальства, представленное двумя сумрачными субъектами с глазами цвета вываренной рыбы; наконец, начальство стороннее, как бы непричемное, но явно высокое и авторитетное, в генеральской форме. Незнакомое Дудину. И секретарь.

Непосредственное начальство быстро посмотрело на часы. Дудин щелкнул каблуками. Начальство раскрыло рот, но генерал остановил его мановением ладони.

— После, — молвил он недовольно. — Докладывайте, старший лейтенант.

Дудин вопросительно взглянул на патрона.

— Товарищ генерал представляет контролирующие структуры, — объяснил тот, поднимая брови и тем показывая, что в мире нет ничего проще контролирующих структур.

— С самого начала? — уточнил Дудин.

— Я практически не в курсе, — генерал закинул ногу на ногу. Руководство получило информацию о положительных сдвигах в расследовании, которое ранее считалось малоперспективным и обреченным на неудачу. Меня наделили полномочиями общего надзора и курации, буде такие потребуются. Решать насчет целесообразности самого расследования также поручено мне. Рассказывайте. И сделайте одолжение — сядьте, не маячьте перед глазами.

Дудин послушно сел, раскрыл папку, но, покуда говорил, не заглянул в нее ни разу. Все подробности дела он знал назубок.

По мере того, как он говорил, генерал темнел лицом. Когда лейтенант завершил доклад, он с обманчивой вкрадчивостью осведомился:

— Получается, что вся информация, о которой вы тут битый час глаголили, исходит от источников в Потьме?

— Так точно, товарищ генерал, — отчеканил Дудин.

— Тридцатилетней давности, — уточнил непрошеный куратор.

— Двадцати девяти, — подало голос прилизанное начальство.

— Неважно, — отмахнулся генерал. — В данном случае неважно, подчеркнул он змеиным голосом. — Товарищи офицеры, я огорчен. Более того — я возмущен и оскорблен за ведомство, которому я отдал сорок лет безупречной службы!

И тут генерал вскочил и в ярости трахнул ладонью по столу.

— Товарищ генерал… — пробормотал Дудин.

— Молчать! — взревел тот и заметался по залу, натыкаясь на кресла. — Я понимаю — да, заняться нечем, особенно некоторым отделам. Да, в каком-то смысле фикция если не простительна, то понятна. Придумали же когда-то Промпартию, трудовиков, и всех остальных — знаем, помним, сочувствуем. Но должен быть предел! На основании высосанных из пальца… ну да, я догадываюсь, как именно были получены показания в Потьме… неважно… вы исходите из бреда, если верить которому, то… — Генерал задохнулся и описал рукой широкий круг. — Выходит, что все это — я, — он ткнул себя в грудь, ты, — он ткнул в грудь Дудина, — и вообще, что все мы…

Куратор, вне себя от негодования, плюхнулся на стул.

— Абсурдность выдумки меня не столько оскорбляет, сколько поражает, сообщил он, обводя безмолвных сотрудников холодным взглядом. — Как же вы могли рассчитывать, что вам зачтется подобная разработка? Как такое сварилось в голове? Ну, захотелось вам премий и звезд на погоны — так сочините что-то дельное, мало-мальски правдоподобное! Зачем уж так-то? За идиотов держите руководство?

— Никак нет, товарищ генерал, — отважно возразил Дудин.

— Тогда в чем же дело? Какое общество, какая организация? Какие-такие красные и белые? Причем тут генетика, откуда сны?

— Одним из доказательств нашей правоты, товарищ генерал, являются экстраординарные способности майора Де-Двоенко и полковника Андонова, защищался лейтенант. — Их, скажем так, парапсихологические таланты вполне укладываются в общую картину ситуации.

— Куда вы лезете? — зло огрызнулся генерал. — Парапсихология не в вашей компетенции! Ею занимается специальный отдел. И дело свое делает хорошо — в отличие от вас! С какой, разрешите полюбопытствовать, стати вы прицепились к этому алкашу?

— Мы восстановили генеалогическую линию, товарищ генерал, — вмешалось непосредственное начальство Дудина. — Нам удалось разыскать его отца. Документы, изъятые у диссидентов, отбывавших наказание в Потьме, полностью согласуются с новыми данными.

— Знаете что, подполковник? — прищурился генерал. — Если бы, к примеру, в Потьму отправили меня, я бы вам и не такого наплел. Интеллигенция издевается над органами, а органы и рады — слепо ей верят, идут на поводу! Он всплеснул руками.

— На Будтова охотятся, — не сдавался Дудин. — Он скрылся, он не мог уйти самостоятельно… он не способен к этому в силу общей деградации. Ему помогают… и это опять подтверждает…

— Вы это видели? — перебил его генерал. — Почему вы так уверены, что он не валяется где-нибудь в подвале, под забором, в канаве? Не держите меня за мальчика — я внимательнейшим образом выслушал ваш рапорт, в нем все притянуто за уши! Временное совпадение нескольких инцидентов еще не повод считать ваши бредни доказанными!

— Был перехвачен телефонный разговор, — Дудин упрямо стоял на своем. Андонов обсуждал личность объекта с…

— Кто вам позволил брать на контроль телефоны полковника милиции?

И лейтенант замолчал. Ему вдруг стало ясно, что генералу не нужны никакие доказательства, генералу нужно другое. Он хочет закрыть дело и свернуть работы. Одному богу известно, какие коридорные интриги толкают его на подобные действия, но вопрос, по всей видимости, давно решен. И если он, Дудин, надеется спасти свою голову, ему лучше помалкивать в тряпочку. Когда генерал закрыл рот, лейтенант не издал больше ни звука. Непосредственное начальство бросило на него быстрый взгляд, двое же других за всю процедуру разноса так и не проронили ни единого слова. Они слились со своими креслами и, будь на то их воля, предпочли бы довершить трансформацию и превратиться в предметы комнатной обстановки. Но Дудин знал точно, что этой воли нет. В них. Авторучка секретаря зависла в воздухе, сам писарь не повернул головы, по-прежнему глядя в блокнот.

Генерал тоже сразу понял, что до Дудина дошло.

— Дело закрыть, наработки — ко мне, наблюдение и прослушивание снять, бросил он усталым