поправился дедуля. — Милый, сделай это, — попросил он с обманчивым добродушием. — Очень тебя прошу. Доставь старику удовольствие. Проверь все его связи, прочеши все шалманы, в которых он околачивается. Я слышал, что чудом жив его родитель наведайтесь, не пропустите. Заткните шалаву. И пожалуйста — не надо больше бомб. Жизнь только кажется простой, на самом деле она еще проще.

Андонов козырнул и щелкнул каблуками.

— Полудурок, — покачал головой старик.

Шалавой, которую вскользь помянул дедуля, была Даша Капюшонова. Разговор, как уже отмечалось, происходил ранним утром, и старик несколько запоздал со своими инструкциями.

Поздно ночью в дверь Дашиной квартиры постучали: сперва осторожно, потом посильнее, дальше грохнули ногой.

Топорище покачал головой и шепотом выругался.

— Дрыхнет?.. — полуутвердительно спросил, шатаясь, Захария Фролыч.

— Как знать, — пробормотал Топорище, прислушиваясь. — Зря мы сюда пришли. Может, засада за дверью…

Будтову с некоторых пор было все равно. Он уже ни о чем не спрашивал своего спутника. В его сознании великое «авось» нарастило окончание «ка»; в этой-то сеточке, предназначенной для транспортировки нестандартной стеклотары, мысленно расположился Захария Федорович — в полном согласии со всей приличествующей случаю метафизикой. Убийцы с пустыря обернулись серыми фантомами, невезучий «фиат» вообще сгорел, бомбу худо-бедно обезвредили, и вообще все это было неважно. Тем более не вдавался Захария Фролыч в причины своего настойчивого стремления посетить Дашу. Гостинец он, извернувшись, купил, но уже выпил. Потратил последние деньги. Скорее всего, ему просто хотелось полежать. Разбираться с непонятным вопрошателем, наводившим справки о его персоне, Будтов пока не хотел. Что с того, что вокруг него что-то закручивается — перемелется, и будет мука.

Между тем Топорище думал иначе.

— Замочат Дашку, — пробурчал он и в очередной раз ударил в дверь. Если уже не замочили.

— Запросто, — кивнул Захария Фролыч, заранее согласный со всем, что скажет товарищ.

— Надо уходить отсюда, пока не поздно, — продолжал тот, озираясь по сторонам и хмурясь на перила, ступени и обугленные почтовые ящики. Грязные стены были испещрены черными запятыми, англоязычными надписями, изображениями вездесущих грибов. «Greebok», — прочитал Топорище по- английски, и в ту же секунду, словно под магией пароля, дверь отворилась. Даша, толкнув ее вперед, не удержалась и упала. Топорище отскочил, а Будтов тупо уставился на мешковатое тело, одетое по-уличному, которое ворочалось и ворчало, пытаясь встать.

— Выпить принесли? — послышалось с пола.

— Достанем, — небрежно ответил Топорище. — Ты одна?

— А что — нельзя? — с вызовом спросила Даша, на секунду отрываясь от липкого каменного пола. Сглаженность черт придавала ее лицу особую одухотворенность — правда, дух был не от мира сего, не из знатных, вроде барабашки.

— Пойдем в горницу, — вздохнул тот. — Потолкуем.

— Ты кто такой? — сощурилась Даша. Приподнявшись на локте, она погрозила ночным гостям пальцем.

— Ну-ка, бери ее за ноги, — махнул рукой Топорище, нагнулся и взял хозяйку под мышки. Захария Фролыч отклеился от перил и схватил обутую в утиль ногу. Даша захохотала.

— Двоим не дам! — выкрикнула она, запинаясь. — К-козлы!..

— Нужна ты нам, — пропыхтел Топорище, занося тело в квартиру.

В адском коридоре приотворилась чья-то дверь, высунулась голова неизвестного свирепого существа. С темными силами, обитавшими в коммунальной квартире, Даша была накоротке. Она рявкнула так, что нельзя было разобрать, сколько букв было в произнесенном слове — три или пять, но это помогло, и голова нехотя втянулась обратно. В длинном ряду нор Дашина шла первой слева. Будтов и Топорище втащили хозяйку внутрь, опустили на какие-то тряпки. Захария Фролыч присел рядышком, а Топорище сразу прошел через мертвую комнату и заглянул в окно. Снаружи на него смотрела провалами и дырами черная громада дома, подготовленного к сносу. Покачивался чудом уцелевший фонарь. Топорище долго всматривался в безжизненную стену, после чего вернулся к двери и стал шарить по стене в поисках выключателя. Нашел, щелкнул и сам удивился внезапному освещению: все было за то, что света не будет. Лампочка — как и положено, пыльная и грязная — болталась на истертом шнуре. Будтов, сидевший возле стеночки, почти спал, но действия товарища изумили даже его. Топорище присел перед Дашей на корточки, сунул руку себе за пазуху и веером развернул фотографии.

— Ну-ка, глянь, — потребовал он.

Даша замычала, и Топорище отвесил ей затрещину.

— Т-ты, бб… — начала было та, но гость сунул ей карточки прямо в лицо.

— Смотри, коза! — прикрикнул он, упреждая протесты. — Который тебе наливал?

Будтов следил за Топорищем в полном недоумении.

— Мент, что ли? — осведомилась Даша сквозь полудрему.

Топорище чертыхнулся.

— Какая разница, дура! Жить хочешь? Тогда показывай быстро.

— Выпить дай, — потребовала Даша, не собираясь оставаться в живых просто так, за спасибо.

Тот на секунду замешкался, решая, и вслед за этим сделал вещь, после которой никакие другие чудеса были уже не нужны. Если бы с Топорища слезла шкура, то Будтов остался полностью равнодушным к такой трансформации. Топорище вынул из потайного кармана запечатанную бутылку «смирновки», свинтил колпачок и сунул горлышко в редкие Дашины зубы.

— Два глотка!

— Я твоя, — выдохнув сомнительную благодарность, Даша Капюшонова впилась в резьбу.

— Хватит! — ахнул Топорище при виде того, как жидкость вне всяких глотков и вопреки законам физики вливается в рот, который, кстати сказать, вот уже несколько дней как служил чему угодно, только не предписанному природой делу — поглощению пищи.

— Он, — пробулькала Даша, сосредоточенно засасывая содержимое бутылки.

— Который? — не разобрал Топорище и быстро выдернул горлышко из Даши. Послышался холостой чмокающий звук.

— Этот, — ткнула пальцем Даша. — Дай закурить!

Тот швырнул ей измятую сигарету, спички, одновременно всматриваясь в лицо, изображенное на снимке.

— Да, вовремя успели, — пробормотал он и сунул фотографию Будтову. Захария Фролыч, уже завладевший спиртным, чему Топорище никак не мог противостоять, скосил глаза на карточку, где был изображен хищный субъект в надвинутой на глаза шляпе, похожий на генерала Дудаева. Человека сфотографировали в тот момент, когда он, путаясь в длинном плаще, выбирался из такси. Будтов успел мельком заметить и следующий снимок: то же такси, но уже горящее, и человека нет.

— Остановись, тебе нельзя надолго отрубаться, — попросил Топорище печальным и до странного чистым голосом. — Запомни эту физиономию.

— Кто это?

— Опаснейший тип. Сейчас он пользуется фамилией Аль-Кахаль. Его настоящее имя тебе ничего не скажет. Аль-Кахаль — это по-арабски «водка». Он считает, что в сложившихся условиях это самый удачный псевдоним.

— А ты кто?

— Всему свое время, — вздохнул Топорище, поднимаясь с корточек. Сейчас ложись, поспи. Но недолго, мы и так сильно рискуем.