– Кто привел?

– Я, Клим-кожевник, да вот Кузьма еще дружину набрал, – он указал на чернобородого мужика, не отрывающего взгляда от князя. – С Дона он прибег, с Ордой уж переведался, сынишку потерял.

Словно бы дрогнуло что-то в глазах великого князя.

– Спасибо, рязанская земля. От Москвы спасибо…

Еще отряд на особицу – сотни полторы крепких, по-городскому одетых ратников, хорошо вооруженных, со смелыми взглядами.

– А вы чьи?

Стоящий впереди седовласый воин ответил:

– Новгородский старшина Иван Васильев с сыном да охотниками – Фомой Крестным, Дмитрием Завережским, Михайлой Пановляевым, Юрием Хромым и другими товарищами. Еще ушкуйник Жила с ватагой к нам пристал. Пришли на твой зов, государь.

– И тебе спасибо, Великий Новгород. Прислал-таки орлов своих, вопреки толстосумам.

Порадовало Димитрия, что нашлись в большом полку и тверичи, и нижегородцы, и люди с литовских окраин. Пришли – не побоялись навлечь немилость своих господ. А в войске каждый дорог.

Перед тысячей Ильи Пахомыча государь снял шлем.

– Дай, Илья, поцелую тебя. Такой отряд готов на княжескую службу принять хоть ныне. Мужик ты покладистый, не думал, что сумеешь тысячную рать так взять в руки.

Польщенный боярин широко улыбнулся:

– То не я один, государь, постарался. Спасибо моим помощникам, – и указал на Фрола, Таршилу, других сотских и десятских.

Димитрий обнял старого воина, увидел слезу на его глазах, укорил:

– Ну-ну, Таршила! Разве такому рубаке пристала сырость? А Иван твой, считай, ныне впереди нас: тот десяток ворогов, что положил он на Пьяне-реке, уж не станет в Мамаево войско.

– От радости я, государь. Довелось тебя увидать, доведется еще послужить тебе.

– А ты не переставал служить мне, Таршила, по ним вижу. – Князь кивнул на звонцовских ратников, задержал взгляд на могучем Гриде и огненно-рыжем Алешке.

Боброк проверял закал топоров и сулиц, взял у Юрка чекан, соединяющий в себе боевой топорик и молот, коротким ударом разрубил поданную отроком стальную пластину, спросил:

– Чья работа?

– Его, – боярин Илья указал на Гридю. – Мой, звонцовский.

– После похода, боярин, привезешь его в Москву со всем семейством, поселим в кузнецком ряду. В Звонцы подыщи другого мастера, – так сказал, словно не сомневался, что и хозяин, и кузнец его непременно вернутся с битвы. – Бренк, взял бы ты на замету, это ведь по твоей части. А тебе, мастер, спасибо. Задержишься в Коломне с другими кузнецами и бронниками на три дня, кое-какое оружье подладите. Догоните нас на конях. Теперь же ступай к кузням.

Гридя густо закашлялся, смущенно пробормотал:

– Да ить я што?.. Сына б со мной, молотобойца?.. Можно ль?

– Можно, – Боброк улыбнулся. – Научи его своему делу.

– Государь! Батяня! – умоляюще заговорил Николка, испугавшись, что его могут оставить в Коломне. – Пусть дядя Роман пойдет, он не хуже мово кует. А ходить ему тяжко, хромой же…

– Хромой! – удивился Боброк, разглядывая насупленного мужика, опирающегося на копье. – И ты на битву собрался?

– Ничего, государь, руки при мне, устою.

– Э, нет, на одной ноге против татарина не устоишь. На коне держишься, конь есть?

– Конем и спасаюсь.

– Скажи начальнику конной тысячи, чтоб он тебя зачислил. Кого кузнецу брать в помощники, он сам решит…

Димитрий Иванович уже прошел к муромчанам. Осматривая конных ратников, вдруг вспомнил свое, спросил, улыбнувшись:

– А что, мужики, не найдется ли у вас бурого жеребеночка, муромского? Васька мой просил.

– Государь! Вернемся из похода, мы ему из самого села Карачарова пришлем точь-в-точь как у Ильи Муромца был. Пусть твой сынок растет богатырем не хуже отца.

К окольничим князя подошел новый коломенский градоначальник, чем-то взволнованный. Димитрий закончил смотр отряда, спросил, в чем дело. Боярин сообщил: в городе высокий посол от Мамая, ждет государя в детинце.

– Подождет, – отрывисто бросил Димитрий, однако ускорил объезд полков: посол от врага в такой чес – не шутка. Осмотрев свой полк, сведенный с полком Владимира, поворотил коня к середине рати. Впервые за последние недели потаенная тревога не плескалась в глазах московского князя, спокойный блеск их напоминал блеск вороненой стали.

– Счесть надо ратников русских. Родина должна знать, сколько их было.

– Считаем, государь, – ответил Бренк.