— Да, вечером в Беркли есть куда пойти, — заметил Чарлз. — Особенно если хочешь потанцевать.
— Для ленча там тоже в самый раз. Видели бы вы, какие там подают закуски! Выбор просто огромный, блюд двадцать — тридцать, не меньше. А потом нам подали куропаток и меренги со льдом.
— А я ходил обедать в итальянский ресторан.
— О, где он находится?
— Есть такое маленькое местечко в Сохо, немногие о нем знают. Моя тетя говорит по-итальянски как на родном, поэтому и знает разные такие места. Ну конечно, никакого там мрамора или музыки. Заведение предназначено только для еды. Туда ходят писатели и художники. Тетя со многими из них знакома.
— А мой брат говорит, что все парни из Сандхерста[111] ходят только в Беркли. Сели бы играть в карты, они б тебя ободрали как липку.
— Мне всегда казалось, что Беркли — район слишком шумный, — заметил Уитли. — Вернувшись из Шотландии, мы остановились в «Клариджес»,[112] потому что отделка квартиры еще не закончена.
— Мой брат говорит, «Клариджес» — грязная дыра.
— Ну разумеется, на вкус и цвет товарища нет. Это эксклюзивный отель.
— Тогда как, интересно, туда пустили нашего толстяка Уитли?
— Нельзя ли без дешевых шуточек, Тэмплин?
— А я всегда говорил, — вдруг заметил мальчик по фамилии Джоркинс, — что лучшую в Лондоне еду подают в «Холборн гриль».
Чарлз, Тэмплин и Уитли с холодным любопытством уставились на человека, посмевшего вмешаться в их дискуссию. Осуждение и упрек — вот что их сразу объединило.
— Да неужели, Джоркинс? Весьма оригинально с твоей стороны.
— Ты
— Там есть шведский стол с закусками. Платишь четыре фунта шесть пенни — и наедаешься до отвала.
— Умоляю, Джоркинс, избавь нас от прискорбных подробностей твоего обжорства.
— Да ладно вам. Думал, вам будет интересно, вот и все.
— А вам не кажется, — демонстративно подчеркнуто обратился Тэмплин к Чарлзу и Уитли, — что Эпторп неравнодушен к Уикхем-Блейку?
— Ты это серьезно?
— Прямо не сводит с него влюбленных глаз.
— Думаю, парню крупно повезло. Наконец-то нашел утешение после ухода этого чудака Сагдона. Ведь у него в классе ни одного друга нет.
— А что вы думаете о человеке по фамилии Пикок? — (В прошлом семестре Чарлз, Тэмплин и Уитли изучали историю античности под руководством мистера Пикока.)
— Недавно снова приступил к занятиям. Просто сегодня не работал.
— Грубиян?
— Да нет. Скорее, не слишком требовательный.
— Предпочитаю нетребовательного учителя неотесанному грубияну. В прошлом семестре изрядно подустал от его хамских шуточек.
— Однако остроумия он не лишен.
— Надеюсь, он не настолько нетребователен, чтоб летом мы не получили свои аттестаты.
— В последнем семестре всегда приходится попотеть. А в университете за работу всегда принимаются только перед экзаменами. Тогда уж просиживают дни и ночи напролет, с черным кофе и стрихнином.
— Вот будет хохма, если никто не получит аттестат!
— И что тогда делать?
— Надавать Пикоку пинков, полагаю.
И вот они произнесли краткую благодарственную молитву и вышли из столовой. Уже совсем стемнело. Аркады монастыря освещались редкими газовыми лампами. Когда идешь под сводами, мимо этих фонарей, тень то удлиняется, то укорачивается в зависимости от приближения к очередному источнику света, потом и вовсе исчезает, припадает сзади к подошвам, укорачивается, темнеет, а затем вдруг снова возникает и начинает расти — только уже с носков туфель. После ужина предполагалась пятнадцатиминутная прогулка перед началом второй пары, и ученики бродили под аркадами небольшими группами, по двое или трое; вышагивать шеренгой в четыре человека было привилегией школьных префектов. На ступеньках к Чарлзу подошел О’Мэлли. Нескладный паренек, типичный выскочка, прибывший в Спирпойнт довольно поздно, в конце прошлого семестра, он учился в армейском классе «Б», и единственное, чем отличался, так это полным нежеланием и неумением бегать кросс по пересеченной местности.
— Идешь к Грейвзу?
— Нет.
— Не возражаешь, если я отниму у тебя минутку?
— Ладно, так и быть.
И они присоединились к прочим прогуливающимся парам, и тени их начали удлиняться, прежде чем разойтись. Чарлз не стал брать О’Мэлли под руку. О’Мэлли не осмелился взять под руку Чарлза. Даже на прогулках царили свои порядки. Чарлз считался старшим — это право давали ему два года пребывания в Спирпойнте.
— Мне страшно жаль, что так получилось с советом, — пробормотал О’Мэлли.
— А мне показалось, ты вне себя от радости.
— Да нет, какое там, честное слово! Последнее, чего мне хотелось. Неделю назад Грейвз прислал мне открытку. Испортил каникулы напоследок. Я расскажу, как все произошло. Грейвз заловил меня в последний день занятий в прошлом семестре — сам знаешь эти его ухватки — и сказал: «Вот что, О’Мэлли, у меня плохие новости. Назначаю тебя старшим по дортуару». Ну и тогда я сказал: «Это должен быть кто-то из совета. Иначе никто другой не сможет навести там порядка». Я-то думал, он назначит Истона. А тут он и говорит: «Подобные назначения зависят от личностных характеристик, не от официального статуса. Ты доказал свое право. Сам знаешь, как мы все устали от Флетчера». А затем добавил: «Флетчер для этой работы не годился. И потом, я его не назначал».
— Типичное для него высказывание. Флетчер был выдвиженцем Фрэнка.
— Жаль, что Фрэнк теперь не с нами.
— Все об этом жалеют. Послушай, а зачем вообще ты мне все это говоришь?
— Не хочу, чтоб ты считал, будто я примазался или подхалимничал. Слышал, как обзывал меня Тэмплин?
— Ну ладно. Ты теперь в совете и старший по дортуару. В чем проблема?
— Ты меня поддержишь, Райдер?
— Когда-нибудь слышал, чтоб я кого-то поддерживал? Или как ты это там называешь…
— Нет, — с самым несчастным видом ответил О’Мэлли. — Никогда.
— Так с чего вообразил, что я начну с тебя?
— Просто подумал… может, ты согласишься.
— Так подумай еще раз. Хорошенько.
Они прошли почти через всю площадку и оказались перед дверью в дом для начальства. Мистер Грейвз стоял на пороге своей комнаты и разговаривал с мистером Пикоком.
— А, Чарлз, — сказал он. — Подойди через минуту. Вы знакомы с этим молодым человеком, мистер Пикок? Он один из ваших.
— Да, кажется, знаком, — не слишком уверенно ответил Пикок.
— Один из моих проблемных учеников. Иди сюда, Чарлз. Хочу с тобой потолковать.
Мистер Грейвз взял его под локоток и провел в свою комнату.
Еще не топили, перед пустым камином стояли два кресла, и вообще помещение казалось каким-то слишком неестественно голым и пустым после каникулярной уборки.
— Садись.
