— Ответа на наши сигналы мы, кажется, не получим, — заметил командир корабля.

— Проклятая бойня, там все уничтожено, — сказал человек с Крита.

— Ладно, — решил командир, — я жду здесь два часа, затем выхожу в море.

— Для меня это не очень-то быстро, — сказал капитан-лейтенант. Затем, не скрывая откровенной заботы о личной безопасности, он обратился к майору Хаунду: — А знаете, вам ведь надо знать пароль. На берегу вы и шага не сделаете, не зная пароля. Если вы не знаете пароля, то часовые пристрелят вас сразу же, как только увидят.

— Ну хорошо, а какой же пароль?

— Его меняют каждый день.

— Хорошо, каков же пароль на сегодня?

— Что-что, а это-то я знаю. Уж его-то я могу сказать вам. Я знаю его так же твердо, как свое имя.

— Так говорите же.

Моряк уставился на них пустыми, отчаявшимися глазами.

— Виноват, — пробормотал он. — Только что помнил, и вдруг он выскочил из головы.

Гай и майор Хаунд вышли.

— Похоже на то, что это еще одна ложная тревога, — сказал майор почти с радостью.

Гай отправился доложить Томми.

— Гром и молния! Проклятье на все их дурацкие головы! — взорвался тот. — Что там на них нашло? Уснули они все, что ли?

— Я думаю, причина не в этом, — сказал Гай.

Через сорок пять минут по всему кораблю прокатилось: «Вот он. Подходит».

Гай отправился на палубу. Действительно, по воде к ним приближалась довольно большая, темная масса. Все начали взваливать на себя тяжелую поклажу; Матросы «уже свесили с борта грузовые сети. Солдаты сгрудились у поручней. И тут снизу донеслось:

— Двести ходячих раненых прибыли для погрузки!

Майор Хаунд крикнул:

— Кто там? Из управления перевозками есть кто-нибудь?

Ему никто не ответил.

— Где ваш командир? — продолжал майор Хаунд. — Эта десантная баржа должна высадить раненых обратно на берег, прийти за нами, перебросить нас, а потом уже заняться ранеными. Вот как это надо делать.

Никто не обратил на него внимания. С баржи на борт эсминца начали медленно подниматься заросшие, обмотанные бинтами фигуры.

— Назад! — крикнул майор Хаунд. — Не сметь подниматься на борт, пока мы еще здесь!

— Сначала пропустите, пожалуйста, пассажиров, выходящих из вагона, — отозвался из темноты насмешливый голос.

Обессилевшие солдаты карабкались на палубу и проталкивались сквозь строй подразделений, ожидавших команды на посадку. Кто-то, невидимый в темноте, крикнул:

— Да уберите же с дороги это имущество!

Его слова тут же подхватили другие:

— Сбросить все имущество! За борт все имущество!

— Что же они делают?! — закричал майор Хаунд. — Остановите их!

Три роты второго отряда командос, в которых были офицеры, повиновались приказу майора. Штабные подразделения находились на другом борту. Там связисты начали швырять за борт свои радиостанции, потом в воду полетел мотоцикл.

Гай разыскал командира десантной баржи.

— Через пятнадцать минут после того, как последний раненый перейдет на эсминец, я отдаю швартовы. Вам следует поторопиться, — предупредил моряк. — После этого я сделаю еще один рейс, возьму еще двести раненых и греческого генерала. Затем топлю эту баржу, перехожу на эсминец, и прощай, Крит. Наше вам почтение.

— Что же происходит на острове? — спросил Гай.

— Это конец! Все сматываются.

Гай спустился вниз с последним коротким докладом своему командиру.

— Для тебя, Томми, дело оборачивается удачно, — сказал он ему без тени горечи.

Теперь лазарет был переполнен. Два армейских врача и корабельный эскулап хлопотали над ранеными, требовавшими срочной помощи. Пока Гай стоял у койки, на которой лежал Томми, в дверях появился огромный, окровавленный, весь в грязи, страшный на вид сержант-австралиец. Оскалив, как мертвец, зубы, он пробормотал:

— Слава богу, дождались наконец флота! — После этого медленно опустился на палубу и тут же впал в предсмертное забытье.

Гай перешагнул через его тело и стал пробиваться сквозь вереницу солдат, спускающихся вниз по трапу; среди них было много оборванных, небритых, изможденных, но, по-видимому, невредимых людей.

— Кто вы? — спросил он одного из них.

— Писарь штаба, — ответил солдат.

Вскоре, так и не дождавшись четких распоряжений, подразделения командос самовольно начали спускаться по сетям в десантную баржу.

Луна зашла. Теперь единственным источником света был пылающий в миле от эсминца танкер.

— Майор Хаунд! — позвал Гай. — Майор Хаунд!

Рядом кто-то отозвался мягким голосом:

— Майор Хаунд в безопасности на барже. Я разыскал его. Он спустился вместе со мной. Это старшина Людович.

Десантная баржа с пыхтением подошла к причалу — настолько разрушенному, что он походил скорее на груду камней, чем на причал. Еще до того как солдаты второго отряда командос начали высаживаться с баржи, в нее с причала стали прыгать раненые и дезертиры.

— Назад, мерзавцы! — заорал командир десантной баржи. — Отдать швартовы! — Матросы оттолкнули баржу от стенки. — Пристрелю каждого, кто попытается прыгнуть в баржу, пока не будет команды. Отойдите назад! Эй вы, убирайтесь с причала к чертовой матери!

Толпа оборванных солдат начала пятиться в темноту.

— А теперь вы, пехтура, — крикнул командир баржи, — быстро на причал!

Он подвел баржу к стенке, и все наконец выбрались на берег. Позднее это событие, такое многозначительное в жизни Гая, майора Хаунда и остальных, было увековечено в официальной истории следующими словами:

— Больше никого взять не могу! — крикнул командир баржи. — Остальные назад! Отдать швартовы!

Толпа разочарованных солдат расселась на разбитых взрывами камнях. Перегруженная баржа направилась к эсминцу. Высадившаяся на берег группа солдат, растолкав оставшихся на причале, построилась.

— Найдите офицеров связи, — распорядился майор Хаунд. — Они должны быть где-то здесь.

— Есть здесь кто-нибудь из оперативной группы Хука? — крикнул Гай.

Обмотанный бинтами солдат простонал:

— Ой, да заткнись же ты, черт тебя возьми.

От толпы отделились два офицера, оказавшиеся командирами рот второго отряда командос.