напоминая самого Бадосу – не для того, чтобы порадовать душу, а чтобы утопить печаль.

Ругаясь через слово, он рассказал, что «Аль-Андалус-ТВ» стал одним из избранных телеканалов, аккредитованных правительством Китайской Народной Республики для съемок на знаменитом объекте «Шихуанди». Вчера их группа по приказу пресс-центра китайского правительства прибыла в Новосибирск, где ожидала окончательной проверки документов и соблюдения прочих формальностей. Вылет в Китай был запланирован на ближайшую полночь…

Глядя на раскрасневшееся от выпивки и не по-сибирски жаркого лета лицо ан-Тейшейры, Рамон долго не мог взять в голову, чего это режиссер так подавлен. Да любой журналист мира, срубивший подобный куш, должен плясать от радости, а этот глотает водку чаще обманутого Бадосы…

Оживленно жестикулируя, Ахмед переместился за столик Рамона. И только когда оба выпили еще по четыре «шота», наконец поведал, что два часа назад их оператор – талантливый парень, надежда всего инфоканала, – выпал из окна гостиницы «Сибирские снега». Нет-нет, жив он остался, тут сеньор Бадоса может не переживать за коллегу, хотя положение тяжелое. Но поездка в Поднебесную, разумеется, оказалась на грани срыва.

Транспорт спецслужб НОАК прибудет в аэропорт Лаврентьева – один из блоков Толмачевского транспортного узла – через три часа. После чего ан-Тейшейре придется сначала объяснять, почему в группе не пять, а четверо сотрудников. А затем еще и самостоятельно вести съемку, чему руководство телеканала будет безумно радо…

Связываться с шефами и выписывать запасного оператора ибн Бармак не хотел наотрез. Не вызывало никаких сомнений, что телекомпания никогда не разорится на «страт», способный доставить дублера в Толмачево еще до прибытия китайских силовиков. Поэтому, когда Ахмед представлял себе разговор с директором и замену цеппелина на дорогостоящий прыжок, ему становилось дурно, и он выпивал еще.

Что, впрочем, не помешало ему кратко и емко обрисовать Рамону, какого черта он вообще решил присесть за его стол со своей ополовиненной бутылкой. Потому что, если сеньор Бадоса обладает всеми необходимыми правами международного допуска, действительно хорош настолько, как только что хвастался по коммуникатору и готов работать – сеньор ан-Тейшейра предоставит ему уникальную возможность собственными глазами увидеть «Императора».

Теперь на испанском и португальском, помогая себе руками, ругались уже оба. Радостно, почти тиская друг друга в объятиях и чуть не опрокинув стулья. Заразившись возбуждением, им вторила пара золотых лангуров под потолком. Клоны давно вымерших обезьян яростно верещали, расшатывая бамбуковые прутья клетки.

Это, именно это, и ничто другое Рамон называл настоящей удачей – своевременно ухваченным шансом. Конечно, для приличия он даже немного поторговался, чувствуя, как стремительно выветривается из головы хмель. Тут же на встроенном в стол планшете продемонстрировал резюме, избранные моменты портфолио и уровень допуска для международных съемок.

Наблюдая, как стремительно улучшается настроение ан-Тейшейры, Бадоса и думать забыл про несчастного коллегу, выпавшего с шестого этажа и сломавшего себе кучу костей. Не было бы счастья, как говорят русские, вот уж точно…

Электронные документы оформляли тут же, воспользовавшись компьютером бармена. Полномочий Ахмеда вполне хватало, чтобы включить в группу новенького. А для скорейшего решения ситуации из гостиницы был срочно вызван мрачный сухопарый тип, отвечавший за безопасность съемочной группы.

От водки офицер испанского агентства внешней разведки вежливо отказался. Сев за соседний столик, он надолго уткнулся в стену стеклянным взглядом, водя пальцем по столешнице – проверял загруженные в «балалайку» файлы сеньора Бадосы.

Через полчаса угрюмый разведчик дал телевизионщикам повод раскупорить очередную бутылку – он поставил в досье группы личную цифровую подпись. Тем самым подтверждая допуск Рамона Бадосы, официально находящегося в неоплачиваемом отпуске на постоянном месте работы. После этого безопасник незамедлительно отбыл в аэропорт, чтобы получить аккредитацию на нового члена группы и убедить своих коллег-поднебесников, что сеньор Бадоса чист, как редкий авиационный бензин.

Выпили еще три раза.

– Начал идти – одолел полпути! – вспомнил старинную пиринейскую поговорку ан-Тейшейра, хлопнув нового оператора по плечу и с сожалением отставляя в сторону недопитую бутылку.

Затем они проглотили ударную дозу таблеток, выводящих из организма алкоголь, и торопливо разъехались за вещами по своим гостиницам. А за час до полуночи встретились вновь – на этот раз на частной взлетной полосе аэропорта Лаврентьева, где их дожидался транспортный дирижабль поднебесников…

К сожалению, больших денег Ахмед не обещал. Но был и своеобразный бонус – после выхода эксклюзива в испанский эфир, часть отснятого Рамоном материала тот мог использовать по личному усмотрению. А это, при грамотном ведении переговоров с инфостанциями, могло принести неплохие дивиденды. Снимать комбайн китайцев – это вам не бить крупными планами по однообразно вскрытым трахеям и фонтанирующим артериям!

За окном плыл красивый гористый пейзаж.

Вездеход, подхвативший семь съемочных групп после спуска с дирижабля НОАК, с упорством мула нес их вперед. Неторопливо, но уверенно перебирался через завалы и кюветы, стараясь лишний раз не лезть на дорогу, по которой в обе стороны сновали огромные грузовики и бронетранспортеры.

Стройка, как заметил Рамон, была совсем не локализована, как он представлял себе раньше. Там, где на земле уже остался след всесильного «Императора», вовсю кипела деятельность – укрепляли дамбу железнодорожного полотна, ставили и переносили временные домишки рабочих, тянули колючую проволоку и устанавливали системы слежения.

Как пояснил гид, в котором без труда угадывался офицер китайского Министерства государственной безопасности, когда дорога войдет на территорию Сибири, «Звездный Путь» придется укутать в искусственный тоннель, одинаково эффективно охраняющий от любопытных, самоубийц, диверсантов и шальных пуль. К тому же тоннель является частью договора с Правительством молодой Республики, потребовавшим, чтобы поезда «Пути» шли по их землям максимально изолированно от чужих глаз.

Бадоса мимолетно удивился непостижимому варварству русских. Надо же – пытаются провести через свою страну столь колоссальную дорогу, одновременно спрятав ее от собственных фермеров! Но совсем скоро его удивление сменилось самым настоящим шоком… Транспортный вездеход выполз из-за очередного хребта, и глазам журналистов открылась туша комбайна, темнеющая на склоне впереди. Настоящий гигант, порождение национального разума, не знавшего ни преград, ни границ разумного. Огромный кирпич на гусеницах, носящий помпезное имя: «Император Шихуанди».

Кто-то сразу полез за камерами, но «гид» вежливо попросил пока к съемкам не приступать и вообще оставаться на своих местах, пристегнув ремни.

От спешащих по пятам прислужников комплекс отделяли несколько миль относительно пустой зоны, именуемых Внутренним Кольцом. А внешний периметр, как рассказал «экскурсовод», обороняли передвижные группы пограничников, наводнившие окрестные горы в еще большем радиусе.

На мобильном КПП, взяв вездеход под прицел орудий двух бронемашин, их документы забрали на еще одну, дополнительную проверку, которой руководил мордатый плечистый офицер с незнакомыми Бадосе знаками различия.

«Гид», аргументировавший необходимость очередной процедуры, пояснил, что перед журналистами представитель гарнизонных частей «Императора», одновременно наделенный полномочиями сразу трех родов войск и спецслужб. Впрочем, проверка не была долгой и завершилась без происшествий.

Единственный ожидаемый вопрос вызвала личность новенького оператора – старший лейтенант Ху хотел лично услышать, почему подтвержденная заявка «Аль-Андалус-ТВ» не соответствует фактическому составу группы. Ан-Тейшейра потратил несколько лишних минут на объяснения, что-то показывая офицеру в планшетном компьютере. После чего вполне удовлетворенный Ху покинул вездеход, и они продолжили движение.

Только теперь к ним на «балалайки» поступили первые пресс-релизы, появления которых половина журналистов и не заметила. Оживленно переговариваясь и толкаясь, все прилипли к узким окнам, стараясь