спальных отделений. Тут, среди канализационных труб и систем отопления, ютились «тараканы», а также те, кто по различным причинам искал уединения.
Старый ворчливый хозяин каморки, диалект которого не смогла бы определить даже мощнейшая «наукомовская» «балалайка» Степана, торговался долго и со знанием дела. Но помощник повара тоже был в доле, а потому выступил настоящим риелтором, не уступив старику ни одного лишнего фэня.
Так Листопад обзавелся собственной конурой – тесной, сырой, но личной, укрытой от посторонних глаз. Если верить Чи Ваю, в стоимость «аренды» входила даже мзда военным, потому налетов с проверками можно было не опасаться.
Опускаясь на топчан, Степан осторожно вздохнул.
Он был горд своими первыми приобретениями. Первым являлась каморка, где он мог наконец по- человечески выспаться, собраться с мыслями и подготовиться к новому этапу операции. Приобретением вторым – его сверстник Гао, чье доверие ломщик завоевал самым простым и действенным способом – накормив и поддержав юанем.
Но еще больше черенок гордился тем, что сумел провернуть все за считаные дни – не успел даже пройти азарт от проникновения внутрь комплекса. Только сейчас, ерзая на жестком матрасе и планируя, как будет моститься на этом неудобном лежаке, Листопад смог перевести дух…
Пробраться в комбайн оказалось не так уж и сложно. Но ответственность перед Порфирионом и страх разоблачения висели над парнем настоящим мечом Дамокла, отчего мысли предательски скакали, выбивая из роли невозмутимого молодого чиновника.
После шоу в Абаканском отделении БАРСа его на самом деле отправили на юг. Быстро. Без заминок, промедлений или каких-либо дополнительных проверок. Подлинные документы помощника республиканского министра по информационной безопасности на сибирском пограничье – это как индульгенция Папы Джезе в любой из стран Католического Вуду.
Лишь раз путешествие пришлось прервать, когда вертолет приземлился на пограничной заставе для смены разряженной батареи Ллейтона, но стоянка не заняла и четверти часа.
Вторую остановку сделали уже на внешнем кольце проекта «Илья Муромец», как тот значился в документах министерства безопасности Сибири. Сойдя на землю и чуть не потеряв сознание от чистого, бьющего в голову горного воздуха, Листопад немедленно потребовал транспорт и пару бойцов в сопровождение. По договоренности с китайцами, с севера защиту кольца обеспечивали именно сибиряки, а радиус зоны оцепления составлял не один километр – пешком не разгуляешься.
Военные выделили вездеход: юркий, но шумный и вонючий, работающий черт знает на чем. «Барсы», сопровождавшие министра, оказались молчаливы и нелюбопытны, всю дорогу угрюмо посматривая по сторонам в круговые перископы.
По дороге наткнулись на покинутый пост Казачьего войска – с ходом строительства «Звездного Пути» сибиряки бросали укрепрайоны, за отдельную плату сдавая их поднебесникам, и переносили свой сегмент кольца все дальше на северо-запад. На блокпосту уже возились китайцы – возможно, блиндажи еще послужат охране комбайна по мере неспешного продвижения железной туши.
Узкоглазый офицер документы осматривал бегло, но информацию явно копировал в оперативный центр на борту «Муромца». Именно поэтому, когда вездеход пробрался через буйную речушку, выкатив под стены гиганта, их уже встречали.
Скорость прокладочного комплекса не превышала одного километра в час, что позволяло высаживать солдат или технику со специальных пандусов прямо на ходу. Поэтому, едва вездеход приблизился, ему навстречу выпорхнули два крохотных мобиля, больше напоминающие гольф-кары. В тот же момент с бортов «Муромца» на транспорт «барсов» свелась дюжина массивных «ревунов», управляемых изнутри.
Отделением отряженных для встречи солдат командовал коренастый офицер в чине старшего лейтенанта НОАК. За плечами военных, возбужденные и недоумевающие, под летним солнцем мокли в своих костюмах трое чиновников консульского отдела.
Именно они первыми, наплевав на субординацию, бросились к Листопаду, наперебой извиняясь, что оказались совершенно не готовы к визиту помощника министра. Ну и вообще к встрече родственника такого известного и уважаемого человека, как Эдуард Анатольевич.
Лейтенант, помрачнев, восстановил дисциплину хорошо отработанным рыком, от которого солдаты сразу взяли «на караул», а земляки-чиновники примолкли.
Последовала еще одна проверка электронных документов, личности и прав доступа.
Неторопливо убедившись, что все в порядке, старший лейтенант козырнул помощнику министра. С глуповатой улыбкой, без помощи «балалайки» – с ужасным акцентом, но очень гордый собой, выдавил:
– Риады пириветьствовать вась на бориту «Имипириатора Сихуанди», господинь помосьник министира!
Листопад, надеясь, что потливость ладони спишут на жару, горячо пожал военному руку, только после этого поздоровавшись со встречавшими его работниками посольства.
И сразу, не давая спохватиться, принялся торопливо объяснять, чем вызвана столь экстренная и неподготовленная инспекция. Ссылаясь на жесткую нехватку времени, первым направился к величественной машине, чья тень легко могла накрыть целый городской микрорайон…
Лишь сейчас, в тесной келье, давая отдых натруженным мышцам, Листопад задумался, что почти не обратил внимания на подавляющее величие машины, которую прибыл уничтожить…
После того как поднялись на борт «Ильи Муромца», стало чуть сложнее.
Секретарь и двое чиновников никак не хотели оставлять его в покое, буквально повиснув на плечах. И только когда молодой помощник министра разозлился, потребовав покоя и одиночества, ему выделили комнату, оставив одного.
А дальше… а дальше, если бы Порфирион не выполнил свою часть операции, юношу ждал бы провал – беспощадное разоблачение с военным трибуналом в финале. Потому что китаец, разодетый в деловой костюм бюрократа, обязательно привлек бы внимание солдат, даже несмотря на всю остальную маскировку.
Отделавшись от назойливых сопровождающих, Листопад выждал ровно полчаса. Выскользнул из гостиничных номеров, где селили визитеров, и спустился вниз по разведанной ранее лестнице. К почтовому отделению шел со смесью страха и надежды.
На русского с верхних палуб тут косились с угрозой и недоверием, что лишь усугубляло дурное предчувствие. Но до конца убедить себя, что Порфирион ошибся или система дала сбой, означало подтолкнуть разум к истерике, и потому Степан
Посылка с рабочей одеждой и обувью, пришедшая на обладателя простенького электронного ключа, оказалась на месте и была выдана предъявителю кода без лишних вопросов. Остальное стало делом техники – крысой забиться в лабиринты труб и технических коридоров, где нет соглядатаев и камер наблюдения, и снова сменить личину.
Если во влажный и шумный отсек охладителей украдкой входил молодой человек со статью будущего верхолаза, то обратно выполз Денис Йен, обыкновенный работяга родом из дальневосточных провинций Поднебесной. Бедняк, китайскую кровь семьи которого когда-то с удовольствием разбавил кто-то из европеоидов.
Грим, качественный и долговечный, безупречно справился с заданием, за которое пластикам обычно отстегивали огромные деньги. И пусть мимикрия едва ли продержится три недели, этого времени Листопаду вполне должно хватить…
Нащупав под майкой оберег на цепочке, Степан Гринивецкий поднес образок святого покровителя к губам, осторожно поцеловав и возблагодарив за благополучный исход очередной фазы. Расстегнул мешок, достал зеркало, придирчиво осмотрел лицо.
Инъекции сделали свое дело, как и присосавшийся к бритой голове парик или вставная челюсть. И пусть видок от этого парень приобрел весьма клоунский и бродяжий, он же маскировал и неспешную манеру речи, которой ломщик стал обязан старенькой «балалайке».
Листопад взволнованно вздохнул.
Он, не имеющий никакого опыта оперативной работы, сумел без особого труда обмануть
