— Я не говорил Риззоло. Я сказал это Тони Таглиону.

— Таглиону?

— Он взял меня за яйца. Я должен был сообщить ему что-нибудь.

— Что ты имеешь в виду — «что-нибудь»?! — воскликнул Мики. — «Что-нибудь»!

— Я сделал это по куче причин, и не только для себя.

— Ну-ка, быстро назови мне какие-нибудь.

— Во-первых, это поможет тебе стать во главе семейства Цирилло. У нас восемьсот солдат. Ты контролируешь только пятьсот. Многие капо действуют сами по себе и полагают, что раз они старше, такой ребенок, как ты, не может им приказывать.

— Для того, чтобы я встал во главе, не стоило убивать моего отца.

— Я не хотел этого: я сделал это, намереваясь спасти ему жизнь. Риззоло рано или поздно убили бы его. Откуда мне было знать, что у них есть люди в Комиссии.

— Риззоло не могут внедрить никого в Комиссию.

— Ты считаешь, что ФБР убрало твоего отца?

Мики ударил кулаком по столу:

— Ты еще не понял? Кто-то еще сделал это.

— Кто?

— Откуда, черт побери, мне знать? — Мики посмотрел на Понте и вернулся к первоначальной теме. — Знаешь, ты подставил моего отца по другой причине. У него ты был только советник. Со мной, поскольку ты старше и умнее, ты сможешь прибрать к рукам все. — Он улыбнулся. — Признай, Сал, ты думал об этом.

Понте от такого признания ничего не терял, а Мики мог начать ему верить.

— Подумывал немного.

Мики глянул в окно. Молчание длилось минуту-другую. Понте не смог вынести дольше и спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Позвонить Риззоло и прекратить эту чертову войну.

— Эдди Риззоло?

— Почему бы и нет? Я уверен, что не он убил моего отца. Он несколько раз пытался со мной связаться. Он хотел заняться наркотиками. Почему нет? Мы оба молодые. Для обоих в Нью-Йорке хватит места. Надо кончить войну прежде, чем Комиссия перебьет нас поодиночке.

— Твой отец полагал, что их делами заправляет его сестра.

— Что? Никто мне этого не говорил.

— Это то, что он думал.

— А ты что думаешь?

— Может быть. У нее есть мозги.

— К черту Эдди. — Мики рассмеялся. — Я буду делать дела с ней.

— Я этого не советую.

— Почему бы и нет, консиглиер? Я не шучу.

— Твой отец приказывал мне нанять парня позаботиться о ней.

— Это была твоя идея?

— Нет.

— Эдди об этом знает?

— Тот парень исчез. Я не знаю, что знает Эдди.

— Думаю, что не знает. Иначе он не предлагал бы мир. — Он тихо рассмеялся. — Для парней вроде Эдди одно дело, когда убьют отца или брата, но когда кто-нибудь возьмет на мушку его сестренку, он вызовет его на дуэль.

— Теперь ты знаешь.

— Спасибо за предупреждение, — сказал Мики и замолчал опять.

Понте посмотрел в окно. По морю бежала яхта. День был прекрасен.

— Сал, ты знаешь, что я должен с тобой сделать?

— Знаю.

— И с твоей подружкой.

— Я знаю, — сказал Понте, удивляясь, откуда о ней знает Мики. Но сегодня вообще был удивительный день.

— И даже с твоей семьей.

— С моей семьей?

— Сал, ты убил моего отца.

— Я не хотел этого.

Мики выпрямился и потянулся, разминая свои мускулы, которые были видны и под свитером. Понте подумал, что он видит другого человека. То, что произошло, превратило принца в короля. Понте не мог выдержать паузу. Пытаясь скрыть страх в голосе, он спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь позвонить Эдди Риззоло.

— А что насчет меня?

«Сумасшедший Мики» шагнул к своему крестному отцу так близко, что Понте показалось, что Мики собирается его поцеловать. Но вместо этого Мики поднял свой миниатюрный пистолет и сунул ствол в губы Понте.

— Для тебя, для меня, для твоей жены и для твоей подруги лучше всего будет, если ты прыгнешь на рельсы метро.

Джек Варнер без сил лежал на кровати, уставившись в потолок и размышляя о том, что будет, когда Тони Таглион поймет, откуда произошла утечка информации о местопребывании дона Ричарда. На полке лежала неразвернутая «Нью-Йорк пост». На первой полосе были фотографии поезда метро и Сала Понте с крупной надписью: «Убит советник одной из группировок мафии Сал Понте».

В поисках источника утечки информации шеф сразу же исключит себя. Без сомнения, исключит и Сару Галахер, и Рона Кослера. И тогда останется совсем немного подозреваемых: агенты ФБР, разыскивающие дона Ричарда. Установить, что они тут ни при чем, займет всего несколько дней. И останется только один подозреваемый — Варнер. Он сам виноват, что влип в эту историю, позволив себя провести Регги Ранду и Таггарту. Конечно, они охотились за доном Ричардом. Почему же еще они перевели на его счет триста пятьдесят тысяч долларов? Варнер сам проверил, сколько у него в швейцарском банке. При мысли о деньгах Варнеру стало несколько лучше. Но тем не менее каждый раз, как за дверями поскрипывала ступенька, он с тревогой глядел на дверь, ожидая, что сюда вломятся его коллеги, размахивая пистолетами и ордером на арест. Он запер свой пистолет в массивный сейф. Подальше от искушения пристрелить кого-нибудь из них.

К нему подошли, когда он дремал. Но не через дверь и не те, кого он ждал. В окно на веревке, подобно Тарзану, влетел какой-то парень. Он был весь обмотан в кожу, с головы до пят, что предохраняло его от разбитого стекла. Его глаза поблескивали в прорезях маски. Парень направил пистолет на Варнера и свободной рукой отрыл окно на пожарную лестницу. Через окно перебрался Регги Ранд и отдал распоряжение человеку в коже покинуть комнату через дверь.

— Нет, — сказал он Варнеру, когда они остались одни. — Я пришел не убивать вас.

— Вы вломились сюда, чтобы принести мне свои извинения?

— Даю вам слово, — ответил Регги, — что события вышли из-под моего контроля. Я стараюсь сделать все, что от меня зависит.

— Вы все же не хотите извиниться?

Варнер не изменил свое положение на кровати и не намеревался это делать. Он лежал, закинув руки за голову, размышляя, зачем британец так себя утруждает, ведь убить его вполне мог и «Тарзан».

— Я хочу, чтобы ты сегодня вечером отправился в Европу. За границей ты довольно богатый человек. Тебе нужна пластическая операция. Иначе твои дела плохи.

— Тюрьма — это плохо, — согласился Варнер. — Смерть — еще хуже.

— Ты говоришь по-русски, не так ли?