компаньонки, гувернантки, братья, великосветские матроны, окружавшие ее, раздражали его.

Но сегодня вечером он воспользовался удобным случаем и доказал Джесинде, что им может быть очень хорошо вместе, что они созданы друг для друга.

Правда, в спальне лорда Тейлора ему пришлось пережить несколько тяжелых минут. Он понял, чего хотела Джесинда, когда дотронулась до его мужского естества. Но Рэкфорд не желал, чтобы их соитие происходило в чужой постели. Он видел в Джесинде не любовницу, а свою будущую жену и надеялся, что вскоре поведет ее к алтарю. Рэкфорд мечтал о той ночи, когда своими руками разденет ее — развяжет каждую ленточку ее туалета, распустит все шнуровки, расстегнет крючки и застежки, а потом начнет медленно снимать с нее одежду.

— Уильям! — Резкий голос отца вывел его из задумчивости. Обернувшись, он увидел приближающегося маркиза Труро.

Он уже успел снять фрак, его шейный платок был развязан, лицо покраснело от большого количества выпитого за вечер спиртного. Рэкфорд едва сдержал улыбку, вспомнив, какие сердитые взгляды бросала за обедом Джесинда на Труро Ужасного.

Однако, заметив злобный огонек, горевший в остекленевших глазах отца, Рэкфорд помрачнел. Взгляд маркиза Труро не предвещал ничего хорошего. Сын уже забыл, когда в последний раз видел его в таком состоянии.

Он насторожился, поджидая отца.

— Выброси эту гадость, ты, наглый ублюдок, — произнес маркиз заплетающимся языком. — Ты прекрасно знаешь, что твоя мать запрещает курить в доме. Живя здесь, ты должен соблюдать мной установленные правила!

Несколько мгновений Рэкфорд молча смотрел на отца. Лорд Труро, очевидно, не учитывал того, что его сын уже не маленький слабый мальчик, а взрослый сильный мужчина, закаленный суровой жизнью.

Несмотря на то что все мышцы его тела напряглись и Рэкфорд был готов наброситься на отца с кулаками, он сдержал себя. Должно быть, старания Джесинды воспитать из него джентльмена не прошли даром. Он спокойно подошел к стоявшему в коридоре горшку с лимонным деревом и сунул окурок в рыхлую землю.

— Простите, — промолвил он, поворачиваясь к отцу, — я не хотел никому доставлять неудобства.

— Еще бы! Только посмей здесь своевольничать!

«Ну и скотина же ты», — подумал Рэкфорд, молча глядя на пьяного.

— Мне надо поговорить с тобой, — продолжал маркиз Труро. — У меня вызывает беспокойство, что ты увиваешься за этой маленькой шлюшкой Хоксклифф.

Рэкфорда охватил гнев.

— Милорд, — с угрозой в голосе промолвил он, — я попросил бы в моем присутствии не отзываться столь непочтительно о леди]Джесинде.

— Леди? — Маркиз презрительно усмехнулся. — Забудь о ней. Ты дал мне слово, что сразу же женишься. Прошло уже два месяца, а ты до сих пор ни к кому не посватался. Я решил помочь тебе, мой мальчик. Сегодня вечером я поговорил с лордом Тейлором о тебе и его аппетитной дочке, рыжеволосой полногрудой красавице… Одним словом, мы решили вас поженить.

— Вы говорите о Дафне Тейлор? — презрительно поморщившись, спросил Рэкфорд.

— Да, девицу действительно зовут Дафна.

— Отец, эта девушка — настоящая гарпия, — сказал Рэкфорд. — Я предпочел бы взять в жены леди Джесинду.

«Если, конечно, она образумится и согласится выйти за меня замуж», — добавил он про себя.

— Этому не бывать! — придя в ярость, воскликнул маркиз, бешено вращая своими налитыми кровью глазами.

Рэкфорд старался сохранять спокойствие, хотя состояние отца свидетельствовало о том, что тот не владеет собой.

— Почему? Леди Джесинда происходит из хорошей семьи, — промолвил он и подумал, что в этот момент напоминает продавца дойной коровы, расхваливающего свой товар. — Она красива, обладает отменным здоровьем, и за нее дают приданое в сотню тысяч фунтов.

Эти слова, по расчетам Рэкфорда, должны были произвести благоприятное впечатление на отца.

— Меня не интересует, какое у нее приданое, — буркнул маркиз. — Я не люблю эту надменную сучку.

«Она тоже терпеть тебя не может», — подумал Рэкфорд, стараясь держать себя в руках.

— Зато я люблю ее, — холодно сказал он.

— Да ты просто плохо знаешь ее, недоумок! Она такая же шлюха, какой была ее мать! Я не позволю моему сыну жениться на этой потаскухе…

— Хватит! — рявкнул Рэкфорд в лицо отцу.

Взревев, маркиз размахнулся, чтобы ударить сына, но тот перехватил его руку. Реакция Рэкфорда была молниеносной, выработанной в бесчисленных уличных драках. Потеряв равновесие, отец рухнул на мраморный пол.

Поставив ногу ему на грудь, Рэкфорд склонился. В его памяти всплыли воспоминания о жестоких побоях в детстве, издевательствах отца. В глазах зажегся злобный огонек. Жажда мести охватила сознание.

— Ты знаешь, что я могу запросто убить тебя сейчас? — процедил он сквозь зубы.

Увидев, что маркиз не на шутку испугался, Рэкфорд почувствовал удовлетворение.

— Почему… — начал было Рэкфорд, но тут же осекся. Комок подкатил к горлу. Гордость мешала ему задать отцу давно мучившие его вопросы. «Почему ты так сильно ненавидишь меня? Чем я заслужил такое жестокое обращение? Чем я провинился перед тобой?» Слова вертелись у него на языке, но Рэкфорд так и не произнес их.

— Можешь говорить мне все, что взбредет тебе в голову, кроме одного. Я не потерплю больше грубых высказываний о моей будущей жене, — произнес он твердым тоном. — Если ты еще раз позволишь себе это, клянусь, я изобью тебя до полусмерти.

Выпрямившись, Рэкфорд убрал ногу с груди маркиза и, расправив плечи, неторопливо направился в свою спальню.

С трудом поднявшись на ноги, Труро стал осыпать сына грубой бранью. Он называл его негодяем, мерзавцем, тупицей, слабым никчемным ублюдком, недостойным носить фамилию знатного рода, исчадием ада.

— Черт меня дернул вызволить тебя из Ньюгейтской тюрьмы! — кричал маркиз. — Лучше бы ты сгнил там! Пусть бы наш род пресекся, все равно ты не достоин его!

Рэкфорду были смешны эти упреки. Но когда он вошел в комнату, его настроение резко изменилось. Он ощутил подавленность. Рэкфорд летел с, бала домой как на крыльях, а теперь чувствовал себя глубоко несчастным. Закрыв за собой дверь, он подошел к кровати и упал на нее как подкошенный. В комнате царила темнота.

Он долго лежал на спине, устремив невидящий взгляд в потолок. События сегодняшнего дня разбередили его душевные раны. Рэкфорд остро переживал свою никчемность. Он был недостоин Джесинды. Зло коренилось в нем. Разве может кто-нибудь полюбить такого, как он? Нет, он не заслужил любви.

Джесинда была для Рэкфорда источником света в непроглядной темноте его жизни. Но когда он думал о ней, его душевная боль становилась острее. А что, если отец прав и его отношение к Рэкфорду справедливо? Нет, Джесинда никогда не полюбит его.

Он умел доставлять ей физическое наслаждение, но не был способен тронуть сердце. Рэкфорд был недостоин любви Джесинды. Слезы отчаяния выступили на глазах. Он резко сел и тряхнул головой, стараясь отогнать тяжелые мысли. Встав с постели, начал расхаживать по комнате, вспоминая звонкий смех Джесинды, ее слова и взгляды, которые она бросала на него. Рэкфорд вынужден был признать, что, когда она смотрела на него, ее карие глаза светились нежностью, а порой и искренним восхищением.

Он напомнил себе о ее подарке. Несколько месяцев назад она оставила ему на память бриллиантовое колье. Этот поступок свидетельствовал о том, что Джесинда разглядела в нем добрые качества и оценила их по достоинству.