– Понятно! – засмеялась она. – Вы небось сыщиками стать собираетесь?
– Нет, – сказала я, – Матильда будет актрисой, а я – адвокатом! Как Джулия Уэйнрайт!
– Ой, как она мне нравится! – заверещала Мура. – Самая любимая героиня! До чего ж я рада, девчонки, что вы приехали! Мы с Шуркой так часто вас вспоминали. Думали, никогда уж не увидимся.
Я посмотрела на Курицу. Она сидела в глубокой задумчивости.
– Ну вот что, ребятки, – сказала Мария Валерьевна, – пойдите-ка вы погуляйте, а я пока займусь уборкой и обедом. Шурка, своди их в пардесы, пусть наберут в город апельсинчиков.
– На волю! В пардесы! – закричала Матильда. – Я давно мечтаю попробовать апельсин прямо с дерева.
– Подумаешь, невидаль! – пожала плечами Мура.
– Мура, ты дура! – привычно выпалил Шурка. – В Москве это именно невидаль.
– Сам дурак! – так же привычно огрызнулась Мура.
– Все, дети! Пошли вон! – потребовала Мария Валерьевна. Как тут неудобно, не скажешь: катитесь колбаской по Большой Спасской!
На улице в глаза нам бросились удивительные деревья – пряди мохнатой зелени и красные гроздья цветов. Но Шурка с Мурой не знали, как они называются.
– Это еще что! – воскликнула Мура. – Вот сейчас придем в пардесы, там такие кактусы!
– Как? Здесь тоже кактусы растут? – поразилась Мотька. – Я думала, только в Южной Америке! Ой, Аська, гляди! Апельсины! – заорала вдруг она, едва мы свернули за угол.
Действительно, далеко впереди виднелись зеленые заросли, усыпанные золотыми горошками апельсинов. Мы припустились бегом.
Пардесы представляли собой длиннющий ряд густо посаженных апельсиновых и грейпфрутовых деревьев, огороженных какими-то колючими кустами, через которые, впрочем, ничего не стоило пролезть.
– Кактус! Кактус! – вопила Матильда.
В самом деле, у дороги рос громадный, в два человеческих роста кактус, совершенно такой же, как у нас на кухне. Тетя Липа называет его опунцией. Только тут он был весь опутан какой-то травой, чуть не до самой верхушки. Его колючие лопатки едва пробивались сквозь траву. Разумеется, мы сфотографировались на его фоне. А потом, обо всем забыв, полезли к деревьям. Я сорвала апельсин, очистила и сунула первую дольку в рот. И тут же Мотька воскликнула:
– Сроду такой вкусноты не ела!
Действительно, свежие апельсины были необычайно сочными, сладкими и распространяли головокружительный аромат.
– Девчонки, вы все-таки смотрите иногда под ноги, тут змеи бывают! – посоветовал Шура.
– И арабы! – добавила Мура.
Но про арабов я уже слушать не стала, а сразу рванула сквозь колючие кусты на дорогу. Змей я боюсь больше всего на свете, даже по телику не могу на них смотреть.
Мальчишки заржали.
Кажется, Матильде перспектива встречи со змеей тоже не очень понравилась, и она скоро присоединилась ко мне. Мальчишки и Мура тем временем набивали апельсинами два пакета.
– Вот, возьмете в Тель-Авив. А мы на них уже смотреть не можем!
Володька глянул на часы.
– Девчонки, пора нам ехать, уже полвторого!
– А обед? – всполошилась Мура. – Мама наверняка там стряпню развела. Успеете!
– Да в крайнем случае папа вас на машине отвезет, – успокоил нас Шура.
Действительно, Мария Валерьевна даже слушать не пожелала о нашем отъезде. Она велела Володьке позвонить Жене и предупредить, что мы приедем только вечером, на машине. Оказывается, она уже успела позвонить Давиду Львовичу на работу, и он пообещал доставить нас домой.
– Шурка, ты пока выжми гостям сок, а через полтора часа приедет Додик, и будем все вместе обедать. Ася, как твой дедушка поживает? У него в прошлом году был концерт в Иерусалиме, но мы не смогли поехать, у Додика машина сломалась. Так жалко было.
– Дедушка женится! – с гордостью заявила я.
– Женится? – ахнула Мария Валерьевна. – На ком?
– На Ниночке. Она живет в Париже, но сама русская, бывшая балерина «Гранд-опера».
– Ну надо же! А как мама к этому отнеслась?
– Сначала плохо, а когда Ниночка приехала, то они подружились.
– Слава богу! А где ж они жить-то будут?
– Не знаю, у деда ведь все время гастроли, она с ним ездит.
– Тут несколько месяцев назад передавали из Милана «Дон Карлоса». Как же он пел, заслушаешься!
