мимо верхом мусульманин-купец1. Увидел такое необычное дело и спрашивает мальчика, как ему повезло медведя поймать.

— Ты что мне мешаешь, когда я свое счастье ловлю? Медведь этот рупии сыплет. Я хочу их набрать сколько смогу.

Мусульманин как подъехал поближе, разглядел рупии на земле и монету в заду у медведя, сразу стал упрашивать мальчика поделиться с ним счастьем. Мальчик сперва отказывался, потом говорит:

— Ладно уж, собери с земли рупии, сложи их в мешок и к седлу у себя привяжи. Я отвезу деньги домой и сразу вернусь — мне еще собрать не мешает. А ты себе можешь взять все, что медведь без меня тут навалит.

Мусульманин все сделал, тогда мальчик велел ему держать медведя за задние лапы покрепче — он, мол, сейчас непременно начнет валить рупии. Сказал так, сел на его лошадь и уехал. Мусульманин ждал, ждал, что деньги посыплются, да напрасно. Наконец медведь сделал кучу — а там всего одна рупия. Понял мусульманин, что его провели, и вернулся домой в досаде и гневе.

А мальчик, едучи дальше, увидел прачку — она одежду раджи стирала. Он ей кричит:

— Ты что столько времени возишься! Раджа свое платье требует, чистое или грязное — все равно. Он меня за ним послал.

Девушка перепугалась и отдала ему платье раджи. Он отъехал немного и надел его на себя.

Дальше он встретил старуху — она вела свою внучку к реке искупаться. Кричит он ей:

— Не можешь идти побыстрей? Дед зовет внучку назад, он послал меня на своей лошади — ее привезти.

Поднял он девушку к себе на седло и поскакал что было мочи. Скакал, пока не приехал в деревню, где выдавали замуж дочку калара. Мальчик слез с лошади и вызвал народ с ним потягаться.

— Кто из вас,— говорит,— сможет съесть в одиночку козу и котел риса?

Все засмеялись и отвечают:

— Мы такого не можем. А сам-то ты сможешь?

— Да, могу,— говорит.— Если сделаю это, отдавайте мне дочку калара, а не сделаю, я отдам вам свою невесту.

И показывает на девушку, что с собою привез. Обрадовались они — развлечение будет — и согласились. А мальчик тайком выкопал в земле ямку и сел на нее. Закололи козу, сварили котел риса и ему подали. Наложат ему тарелку горой, он делает вид, будто рот набивает, а сам еду в ямку спускает — никому и невдомек. Даже еще запросил; говорит, ему служат лениво. Перевел он рису больше котла и другой козы половину.

Пришлось им отдать ему дочку калара. Он посадил ее — и девушку мариа тоже — к себе на коня и поехал далеко в лес. Там пустую хижину отыскал. Прежние жильцы ее бросили, потому что завелся там злой дух и стал их беспокоить.

Ну а мусульманин, и прачка, и старуха, чью он внучку увез, и калар с женой — они ямку с едой-то нашли,— все искали этого парня. И так получилось, что они встретились у самой той хижины, где он укрылся со своими обеими женами. Стали они под дверью просить дать им кров на ночь. А он издали еще увидал, кто идет, и дверь запер покрепче. Он сперва гнал их прочь, а потом говорит:

— Ладно, я вас пущу ночевать, только помните: ночью по нужде не ходите. Сделаете что — я вас убью.

Надо им было где-то на ночь укрыться, а голос его они не узнали. Думают, это дух говорит, и согласились не ходить по нужде, а сами решили всю ночь не спать, чтобы невзначай во сне с ними греха не случилось. Да только они сильно устали и к полуночи все захрапели. Слышит мальчик их храп, справил нужду и у всех у них калом одежду обмазал. Как проснулись они, сразу почуяли вонь. Пощупали у себя платье и видят — обпачкались. В ужасе бросились они оттуда бежать, пока не рассвело.

Парень видит, больше ему никто не грозит, построил себе большой дворец и назвал себя раджей здешних мест. Созвал он народ из ближних деревень и велел людям жить рядом с ним.

Давным-давно, говорят, жили два брата, Джхорэ и Баджун. Баджун был старший, а Джхорэ — младший. В год, когда Баджуна женили, их родители умерли. Так что Баджуну пришлось и за плугом ходить и всякую другую работу делать.

Время шло, и случилось, что жена у Баджуна занемогла. День ей было чуть лучше, другой день похуже, только лихорадка не унималась, и она все больше слабела. Вот Баджун и говорит:

— Глянь-ка, Джхорэ, невестка у тебя совсем расхворалась, ей и сесть-то невмочь. А мне идти пахать надо. Придется тебе сегодня сготовить обед, пока я в поле буду. Человек с работы приходит голодный, где уж ему самому обед готовить. Вот я тебе и говорю: приготовь поесть к моему возвращению. Положи в горшок три чашки1.

И вправду сказать, научил так Баджун младшего брата, положил соху на ярмо2 и пошел с волами в поле.

А Джхорэ развел огонь, налил воды в горшок и поставил греться. Дров он навалил столько, что в очаге костер запылал. Как вода закипела, он принялся искать чашки. Нашел наконец ту единственную, что у них в хозяйстве была. «Чудно что-то,— думает.— У нас всего одна чашка, а он велел три положить. Если я ее одну положу, он меня бранить станет. Надо пойти занять еще две у кого-нибудь».

Подумал он так, пошел к соседям, попросил еще две чашки и бросил все три в горшок. А сам все дров подбрасывает и в горшке мешает. Так и трудился до полудня. Тем временем Наджун кончил свой дневной урок в поле и пригнал волов с сохой. У двора он их распряг и поставил под навес. Тут и Джхорэ выходит из дому.

— Ну как дела, Джхорэ?— спрашивает старший.— Обед сготовил?

— Варится,— тот отвечает.

— Ладно,— говорит старший.— Видать, скоро будет готов. Поди брось-ка соломы волам. А невестка твоя как?

— Я ей поставил кровать на солнышке у дерева мунга,— ответил Джхорэ.

Старший брат пошел к жене.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спрашивает.— Скажи, где болит-то? Хворать в рабочую пору неладно; всем от этого неудобство — работа стоит. Вот и я не знаю, что делать: ты больная лежишь, а в доме рук не хватает. Поправляйся скорей.

— Нагнись и потри мне руки и ноги,— попросила жена.— Меня всю разломало.

Он начал растирать ей руки и ноги, а она просит:

— Возьми маленько масла. Мне больно, когда ты трешь сухими руками.

Джхорэ тем временем задал волам соломы и опять в дом — дров подбрасывать да огонь раздувать. Старший брат зашел масла взять и спрашивает:

— Как там у тебя? Скоро готово? Тот ни слова в ответ.

Старший ему:

— Дай-ка ложку. Я сам попробую, как получилось.

Взял он ложку, начал мешать и слышит — звякает что-то.

— Эй ты, что там гремит? — спрашивает.

Наклонил горшок, смотрит: там три чашки лежат. Как начал тут Баджун браниться:

— Зачем ты туда чашки-то бросил?! Дурак ты непроходимый, ума у тебя и на волос нету.

— Что ты, брат? — говорит Джхорэ.— Ты сам мне велел три чашки положить. Вот я и положил ровно три. Сам гляди — ни больше ни меньше.

Отругал его старший брат на чем свет стоит. Потом спрашивает:

— Ты что, не знаешь, что рис надо класть? Зачем чашки-то туда бросил?

А тот опять:

— Да ты сам, брат, велел мне три чашки положить. Про рис речи не было, это уж точно. Вот я чашки