помощника главы Ведомства гражданской администрации, и судью Первого разряда Тосинари, а они только и сказали, что существует такой обет, что между господином канцлером и господином Левым министром должен царить мир, как между старшим и младшим братьями.
Помимо этого они не говорили ничего определённого, но Сесон, когда ему предъявили письмо Левого министра, ничего о нём не сказал. А из него определённо становилось известно, что Новый экс-император и господин Левый министр состояли в заговоре. Кроме того, ходили слухи, что заговору сочувствовали помощник главы Правой дворцовой конюшни Тайрано Тадамаса и
Во дворце Танака проводилась буддийская церемония, поскольку в этот день заканчивалась начальная седьмица после успокоения экс-императора. Новый экс-император иногда изволил посещать этот дворец, так что когда на этот раз он не прибыл, люди в конце концов очень удивились. Видимо, такова скорбь и печаль, посетившие его августейшее сердце.
К тому же заговорили, что экс-император выехал в столицу, поэтому сам сверх меры изумлённый старший чиновник управы Левой половины столицы[114] Норинага увещевал других:
— Теперь самая середина Промежуточной тьмы. Если бы августейший по этому случаю отправился в столицу, люди могли бы выразить недоумение. Видимо, что-то произошло. Должно быть, государь весьма озабочен.
Вместе с тем, настроение его не соответствовало этим словам, а потому Норинага спешно выехал к родственнику государя по материнской линии, Внутреннему министру, вельможному Санэёси[115]. Всем своим видом показывая, что втайне он испытывает чувство скорби, сановник громко заговорил:
— Какой это постыдный замысел, этот план! Сейчас не время для государевых важных дел. Как тут не быть раскаяньям у государя?! Нынешний император — его младший брат, — так что вы думаете о существовании такого замысла? Наследовать престол и управлять державой можно только по усмотрению Великой богини Аматэрасу и бога Хатимана[116]. Как бы там ни было, обычному человеку это не может прийти на ум. Лишить младшего брата престола, передать власть над миром племяннику — такого примера не было ни разу от древности до наших дней.
Если поинтересоваться далёкой стариной, то в начале августейших правлений нынешней сотни государей[117] император Дзимму-тэнно был четвёртым сыном Хиконагисатакэ[118] и, минуя всех своих старших братьев, наследовал Драгоценное счастье императорских принцев[119]. Судзюн, двенадцатый сын императора Киммэй, взошёл на престол, обойдя многих своих старших братьев[120].
В недавнее время сын Неба Хэйдзэй[121] изволил передать императору Сага[122] престол, но затем, преисполненный обидой, организовал заговор, однако же схватку за престол проиграл и в результате принял монашеский постриг и изволил долгое время проживать в местности Окурасу в окрестностях горы Дайго[123].
Принц Корэтака[124] проиграл сражение за престол императору Сэйва[125], а после того как принял постриг, затворился в местности Оно у подножья горы Хиэйдзан[126]. Видя, что передняя телега опрокинулась, задняя извлечёт урок[127]. Разве можно затевать заговор? О назначении Первого принца возносят молитвы буддам и богам; для него бывают особые основания. Если бы на этот раз высокочтимый сам[128] принял постриг и благоволил поселиться в тиши отшельнической обители, это был бы самый замечательный его поступок. А в его теперешнем замысле никакого смысла нет. Нужно бы узнать настроение экс-императора и доложить государю.
Так молвил министр, и Норинага, поспешно возвратясь во дворец, доложил государю об этих его словах. Сам же Новый экс-император не сообщал ничего, а правящий государь изволил промолвить:
— В этом несомненно есть резон. Мне докладывала об этом помощница начальника Дворцовой охраны. Подобных неприятностей нужно избежать. А сверх того нет никаких деталей.
И после того, что он вымолвил это, Норинага во второй раз говорить не решился, но плача и плача, удалился прочь.
Вечером того же дня Новый экс-император переехал из дворца Танака во дворец
ГЛАВА 8.
О том, как Новый экс-император изволил вызвать Тамэёси [130]
В тот же вечер к Новому экс-императору был вызван судья Рокудзё Тамэёси. Хотя вызов ему последовал также и от государева двора, он пока не отправился никуда, а закрылся у себя, стараясь выяснить настроения людей.
Обычно на приглашение прибыть в хижину отшельника отвечали согласием, но как поступить на этот раз? Когда он сообщил в ответ на приглашение, что не может прибыть из-за плохого самочувствия, домой к нему с поручением передать приглашение прислали Норинага, и судья вышел к нему приветствовать его:
— Допустим, Тамэёси, — начал он, — родился в доме с луками и стрелами. Мои предки по отцовской линии поколение за поколением наследовали эту традицию, и приглашались служить в охране императорского дворца, но на самом деле мне ни разу не удалось приложить руки к участию в сражении. В прежние годы наш дядюшка Ёсицуна, владетель провинции Мино, примкнул к врагам династии, но он безвыходно сидел у себя в горах Кокаяма в провинции Оми, а когда получил от государя изъявление высочайшей воли, его сын и все сторонники совершили самоубийство. Когда же, помимо того, самого Ёсицуна взяли в плен и увезли, монахи из Нара[131] решили напасть на Горные ворота[132] и огромной силой в десять тысяч человек двинулись на столицу. Тогда они тоже были настигнуты указом государя и от горы Курикояма повернули назад. Такие, вот, были два случая. При возникновении других беспорядков в разных провинциях в них отряжают отроков[133], и те усмиряют мятежников. Но о них не стоит и говорить, сколько бы их ни было. Ёситомо, что служит прямому наследнику, воспитывался в Восточных провинциях и выделяется своей отвагой. Он пошёл служить во дворец, полагая, что это завещано ему покойным экс- императором. Несмотря на то, что кроме него было много и других детей, — таких, которых можно было бы назвать полководцами, не было. Самый младший, судья Тамэтомо[134], воспитывался на острове Тиндзэй[135], но в умении пользоваться луком и стрелами пошёл, по-видимому, в своих предков и весьма искусен во владении мечём. Он проявляет также высокое умение в ведении битвы. Вот бы заставить его прибыть сюда… — говорил он нехотя.
— Больше никаких отговорок не надо. Однако же этот юноша Ёситомо не должен попасть во дворец. У вас самого непременно будут определённые трудности с тем, чтобы не являться к экс-императору. Это тот случай, когда родитель — это родитель, а ребёнок — это ребёнок. Пусть даже будут настаивать, чтобы парень приехал, не нужно сопровождать его и приезжать с ним самому, лучше с кем-нибудь поменяться местами и от себя сообщить ответ, что прибудет только он. А там как-нибудь обойдётся, — произнёс
