Железные нервы заведующего магазином фирмы «Цербер» не выдержали потрясения. Такая же участь постигла заведующего отделом рекламы.

— Победа, мой дорогой, победа! — закричал отставной почтмейстер Аугенвайс, вбегая по крутой лестнице так, как не вбегал по ней даже в молодости, когда был скромным разносчиком телеграмм. В этом доме под самой крышей жил корректор издательства «Цербер», доктор наук, обладатель могучей памяти и неудачливый сочинитель детективных романов — племянник Аугенвайса, герой нашего повествования г-н Абердох.

— Какая победа?.. — сонно ответил тот, открывая глаза и смутно вспоминая о вчерашнем вечере, о пиве, которое он пил, и о водке, которой запивал пиво, чтобы вытеснить из своей головы толпившиеся в ней сюжеты детективных романов.

— Я обещал тебе, что ты вернешься, как говорили древние, на щите… нет, под щитом… нет, со щитом! Впрочем, ты знаешь это лучше меня. И ты можешь вернуться. Директор Дорн обещал немедленно восстановить тебя в прежней должности.

— Я ничего не понимаю, — сказал Абердох.

— Длинная и сложная история. Ты помнишь, что я обещал научить тебя сочинять эти романы?

— Да, — сказал Абердох, — как же… С тех пор я вам терпеливо пересказываю сюжеты всей той белиберды, которая проходит через корректуру. Вы чертите какие-то таблицы, рисуете какие-то схемы и говорите, что разрабатываете систему, которая даст возможность и мне самому сочинять такие сюжеты. Клянусь вам, дядюшка, я делаю это только из уважения к вам. К этому безумию неприложима никакая система. Мне ничто не поможет!

— Уже помогло! Я не собирался и не собираюсь тебя обучать писать эти книги. Моя идея куда проще. Слушай меня внимательно! Вот три десятка разгадок. Я предъявил их к оплате и получил через своих друзей призы. Можешь жениться на твоей Лизьхен. Фирма «Цербер» обеспечила вас порядочным приданым, а директор Дорн обязался восстановить тебя в должности редактора.

— Но это же преступление, дядя! — завопил перепуганный Абердох. — Это преступление, и оно называется: использование в корыстных целях служебной тайны!

— Позволь, позволь, — сказал Аугенвайс. — Может быть, ты что-нибудь списывал с книг, которые проходили у тебя через корректуру? Нет! Может быть, ты выносил эти, как у вас называется, гранки? Тоже нет. Может быть, ты специально заучивал книги, чтобы пересказать их мне? Ты не делал и этого. Ты их просто запоминал. Потому что у тебя потрясающая память. Та самая потрясающая память, о которой директор Дорн когда-то сказал, что она ни на что не нужна. И, главное, ты не знал, для чего пересказываешь мне ваши детективы. Ты действовал, как говорят юристы, bone fide. Вот видишь, я даже проконсультировался со специалистом.

— Боюсь, что этого нельзя будет доказать на суде, — сказал племянник.

— На суде доказывать ничего не придется. Мы с господином Дорном обменялись встречными расписками. Я письменно обязался больше не применять своей системы, а он обязался не позже чем через неделю восстановить тебя в редакторской должности. Так-то, дорогой племянничек… Старый дядя на что- нибудь полезен и может теперь вернуться к своим делам: в кофейнике еще остались конструктивные недоделки.

И снова в комнате Дорна совещались

Громче всех звучал на этом совещании голос Штильгештандена:

— Мы давно предупреждали!.. Все, что происходит в издательстве, происки красных! Их нужно найти и выгнать, а издательству… О, у нашего бывшего шефа господина полковника Дрилленхенгста есть большие планы, которые поставят «Цербер» на новый путь. И соответствующие круги не пожалеют на это средств.

— Вы правы, коллега, вы правы, — с покорностью, которой от него никто не ожидал, произнес Дорн. — Мы обязательно подумаем над тем предложением, которое исходит от нашего, смею сказать, бывшего сотрудника, облеченного теперь таким постом и таким доверием…

— Фирма «Цербер» всегда выполняла свои обязательства. Можете хоть сегодня приступить к работе редактора, — сказал Дорн Абердоху, вызвав его в установленный срок ровно через неделю.

— Благодарю вас, господин директор, — ответил Абердох,

Дорн посмотрел на Абердоха так, будто видит его первый раз.

— Ловко вы это проделали! Все возможности мы перебрали, а до этого не додумались. Ненормальная память — вот ващ ход, вот разгадка. А я-то думал, что вы ни на что не способны! Но вы оказались настоящим пройдохой.

Абердох беспомощно пробормотал:

— Но, господин директор, я не знал… Я и не догадывался…

— Не смущайтесь. Это не моральная, а деловая оценка. Быть настоящим пройдохой, квалифицированным пройдохой очень хорошо! Такие люди нам нужны! Иным способом вы возместите убытки, которые из-за вас понесла фирма «Цербер». И ваша ненормальная память сыграет тут свою роль.

— Благодарю вас, господин директор, — сказал Абердох. — Значит, я могу вернуться в отдел сюжетов?

— Отдела сюжетов, каким он был, у нас не будет. Издательство перестраивается на новую продукцию. Хитроумные детективы слишком ненадежный товар. Слишком тонкий. Масса затрат, масса сложностей, а потом вдруг меняются вкус и мода. Наш новый товар мы будем производить без риска. Никаких убытков! Нам еще будут доплачивать за него.

Открылась дверь, и в кабинет Дорна вошел бывший заместитель Дрилленхенгста, а теперь сам начальник отдела «ЯОТ», отставной майор Штильгештанден. Абердоху показалось, что за несколько дней, которые они не встречались в коридорах издательства, Штильгештанден стал выше ростом. И Дорн встал навстречу Штильгештандену и первым приветствовал его почтительно.

— Здравствуйте, мой дорогой, здравствуйте. У вас утомленный вид. Можно ли так перегружать себя? Позвольте представить вам нашего талантливого сотрудника, доктора философии…

Штильгештанден оглядел Абердоха с головы до ног, словно впервые видит его.

— Философия? — пренебрежительно протянул он. — Здесь ему философствовать не придется!

— Ну, конечно, конечно, — заторопился Дорн, — я как раз излагаю нашему сотруднику новую программу «Цербера». А вот издательство «Цербер» гордится, что человек, в трудное для себя время