– Хороший христианин чист мыслями и делами.
Произнося эти слова, Ларк вдруг поняла, что они чужие. Это слова Спенсера.
Хороший христианин, возразил Оливер, – тот, кто может отличить добро от зла.
– Я могу отличить добро от зла.
– Тогда кто я, Ларк? Добро? Или зло? Его прямой вопрос поразил ее.
– Я не собираюсь судить вас, милорд.
–Да неужели? – Оттолкнувшись от дерева, Оливер вышел из тени, и Ларк заметила, что он едва сдерживает гнев. Он был похож на готового к прыжку хищника. – Моя дорогая, праведная, как монахиня, Ларк. – Он схватил ее за плечо и силой заставил смотреть себе в лицо. – С того мгновения, как ты вытащила меня из могилы для нищих, ты только и занимаешься тем, что судишь меня.
– Но ты вел себя неподобающе! Предлагал зачать от тебя ребенка!
– Некоторые женщины сочли бы за счастье!
– Так вот я к ним не отношусь.
–И с того момента ты считаешь меня похотливым животным.
– А у меня не было повода убедиться в обратном. – Ларк перешла на крик, но ей было все равно. – Я просила тебя о помощи, а ты играл в кости и обнимался с...
–С дешевой шлюхой, – закончил за нее Оливер. – Это был отличный денек, пока не появилась ты – в черном плаще, с суровым выражением лица, на котором было написано: «Горите вы все в аду».
–Чему ты немало поспособствовал. – Она ткнула пальцем его в грудь. – Ты чуть было неутопил меня в Темзе. Ты притащил меня на ярмарку, куда я не собиралась идти. Ты...
–Довольно! – Он схватил ее за руку. – Ты выиграла. Я самый распоследний грешник. – В его голосе появились тоскливые нотки, и Ларк захотелось зажать уши руками и убежать. – А то, что я отразил атаку наемных убийц и поднял толпу на мятеж, спасая преподобного Спайда, было лишь кратковременным помешательством.
Ларк испугалась, что обидела Оливера.
–Я не хочу показаться неблагодарной, – прошептала она.
Оливер заглянул ей в глаза.
–Неужели я настолько противен тебе, Ларк? Столь одержим дьяволом, что ты молишься богу, лишь бы избежать искушения?
Как ему удалось это сделать? Как он вывернул все наизнанку и заставил ее чувствовать вину за то, что она говорила в своей молитве?
Ларк промолчала, стараясь не смотреть на него.
– Искушение! – пророкотал Оливер, снова хватая ее за руки. – Да ты даже не знаешь значения этого слова.
Оливер глубоко вздохнул и ласково провел рукой по ее щеке.
– Ларк, я не претендую на знание теологии, как святой мистер Спайд, но я кое-что знаю об искушении и могу поделиться этими знаниями с тобой. Ты думаешь, что можешь победить искушение, выбросив меня из своих мыслей? Но это вовсе не будет победой. Настоящий триумф – это когда ты сопротивляешься искушению.
– Сопротивляюсь?
– Да. И исследуешь его до самых глубин. А потом, моя сладкая Ларк, находишь в себе силы, чтобы сопротивляться.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду. – Она чувствовала себя успокоенной, убаюканная усталостью и нежными поглаживаниями его рук.
– Позволь мне показать тебе, – прошептал Оливер. – Когда я коснусь твоего уха... вот так... это и есть искушение.
Влажное прикосновение его языка воспламенило ее кровь. Ларк знала, что должна бежать как можно дальше, туда, где он ее не найдет, но вместо этого стояла не шевелясь, потрясенная и загипнотизированная его прикосновениями.
– Когда я проведу рукой вниз по твоей спине, а потом прижму тебя к себе, – он прижал ее стакой силой, что она почувствовала все изгибы его тела, – вот это будет искушением.
Ларк вся пылала и, что самое удивительное, – не стыдилась этого.
Он наклонился и провел губами по ее обнаженной коже, затем поднял голову, заглядывая ей в глаза.
– А когда ты целуешь меня? – будто со стороны услышала она свой нескромный вопрос. – Это тоже искушение?
– О да, любовь моя. Самое сладчайшее. Оливер наклонил голову, и его губы оказалисьвсего в нескольких дюймах от ее лица. Ларк уже не могла сопротивляться. Страсть противоречила всему ее воспитанию, но уроки нравственности и наставления таяли, как снег весной.
– Что ты чувствуешь, Ларк? – спросил он еле слышно. – Скажи мне. Опиши свои ощущения.
– Я чувствую... жар. – Где?
– Я... везде, – озадаченно ответила она. Оливер тихонько рассмеялся.
