внезапное появление и хороший приём поганого колдуна на княжеском дворе, давно и надёжно приведённом в лоно православной церкви. Священник избегал встреч с Соколом, а если случайно оказывался с ним в одном месте, то с вызовом уходил. Чародей только плечами в ответ пожимал, но было заметно, что ему это не слишком нравилось.
Сейчас же Дионисий князю перечить не стал, сел, где тот предложил. И чародей, воспользовался случаем, чтобы поговорить с непримиримым настоятелем. Благо оба ели умеренно, ртов не забивали.
Священник выглядел столь грозно и неприступно, что Сокол даже изменил своей давней привычке обращаться к отцам церкви исключительно по их мирским именам.
— Послушай, Дионисий, — сказал он, отставив кубок с разбавленным вином. — Я наслышан о твоём упорстве в вере и не пытаюсь смягчить его. Будь уверен, что и я этого не сделаю. Но давай оставим взаимную неприязнь до лучших времён. Наши разногласия не должны помешать борьбе с чёрной смертью…
Дионисий долго буравил чародея взглядом, даже дёрнулся было встать и уйти, не сказав ни слова, но потом вдруг передумал.
— Союз с дьяволом? — прошипел игумен. — Это может стоить дороже, чем смерть, пусть даже и чёрная. Это может стоить спасения души.
Константин прислушивался, хотя и делал вид, что увлечён весёлым рассказом князя Волынского.
— Не знаю, что ты подразумеваешь под дьяволом, под спасением, — возразил Сокол. — Но того, кто угрожает сейчас нашей земле, выпустили в мир твои единоверцы. Что это, как не союз с дьяволом? О каком спасении души можно вести речь, пользуясь услугами подобных тварей? И, кстати говоря, агарян тобою ненавистных, кто сюда привёл, не припомнишь ли?
— Тому, кто совершил это, воздастся сполна, — спокойно произнёс Дионисий, ощущая над поганым колдуном духовное превосходство.
— Воздастся? На страшном суде, надо полагать? — мрачно заметил Сокол. — Прекрасно! А как на счёт тысяч людей, которые умирают уже сейчас, и будут умирать дальше, пока ты уповаешь на божественный суд? Калика оказался честнее тебя, он поднял людей на борьбу и погиб, пытаясь защитить город. Он не думал тогда о лишнем пятнышке на белоснежном одеянии своей души, и бился со мной бок о бок…
Сокола трудно вывести из себя, но, непробиваемому Дионисию, это почти удалось. Он по-прежнему смотрел на чародея с той спокойной ненавистью, с какой смотрят сильные духом, приговорённые к смерти люди на своих палачей. Но неожиданно взгляд священника потускнел, правоверная ярость куда-то ушла.
— Союза не будет! — резко заявил Дионисий. — Но и мешать тебе мы не станем, как не мешаем знахаркам и ведунам врачевать в деревнях.
— А вы сами? — настаивал Сокол.
— А мы будем вести собственную войну, — сказал Дионисий. — Нашу войну, в которой подобным тебе не может быть места.
После этого он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
— Что ж, видимо, большего от него не добиться, — буркнул Сокол, возвращаясь к вину.
До сих пор неспешно объедая мясо с рёбрышек и беседуя с Волынским о самых разнообразных пустяках, Константин, вдруг, поднял руку и, дождавшись тишины, произнёс:
— Всё лето нас беспокоили тревожные слухи, что приходили с западной стороны. О вымерших городах и пустых дорогах, о жутких тварях и недобрых пророчествах… Страшное бедствие обрушилось на людей. Нечеловеческое бедствие…
А пять дней назад из тех краёв вернулся Борис. Вернулся не один — с друзьями. И слухи перестали быть слухами. Немало жуткого услышали мы от сына моего и спутника его — чародея. Но и надежду вселил в нас их рассказ. Ибо оказалось, что зло уязвимо. Что с ним можно бороться. Нужно только знать как.
Он улыбнулся.
— Многие гадали, что скрывает чародей в той комнате, куда никого из вас не впускали. Я и сам там ни разу не появлялся. И вместе со всеми пребываю в неведении.
Константин Васильевич поднялся из-за стола.
— Но сегодня пришло время поговорить…
Русские князья рисованных карт не знали. Да и надобности такой у них не возникало. Мыслили правители путями водными и сухими — реками да дорогами. А межевались городами и тяготеющими к ним селениями. Чёткие границы проводили лишь там, где города стояли плотно, а населения проживало много.
Потому хватало князьям да купцам и словесных описаний, чертежей земельных. Мир представлялся им не плоской равниной, но клубком путей с узелками городов и перекрёстков. И верно, глупо мерить тропу через топи и полноводную реку одними и теми же вёрстами.
Немало побродивший по свету Сокол, рисунки изображающие земли и страны, ценил. Совсем не зря боги на небесах обитают — удобно им с высоты наблюдать за всем сущим. И карты позволяли людям хоть в этом с богами сравняться. Но чародей дальше пошёл. Видеть не видел, но слышать доводилось, будто некоторые из далёких властителей заказывали себе не рисованный на коже чертёж, а выполненное из глины и песка точное подобие окрестных земель.
Используя описания, что нашлись в Кремле, но главным образом собственную память, Сокол создал настоящее чудо. Почти половину комнаты занимал огромный, сколоченный из досок помост. На нём разместилось всё Низовское княжество, вместе с прилегающими землями, со всеми большими и малыми городами, крепостями, сёлами, дорогами. Груды песка и глины в точности воспроизводили неровности, как то горы, русла овраги. Веточками обозначились леса, мхом — луга и поля, синими лоскутами — реки с озёрами…
Бояре и князья, хоть и разочаровались малость, не обнаружив в тайной комнате чудо-оружия, однако, увидев вылепленный чертёж, долго цокали языками, восхищались чародейским искусством. А когда услышали, что перед ними пусть и уменьшенное, но весьма точное изображение суздальских владений, так и вовсе замерли, обступив помост.
— Это же, как удобно полками управлять, — с горящими глазами произнёс князь Волынский. — Допустим, по Владимиру ударить.
Он пальцем указал на тот край, где расположился Владимир.
— Вот отсюда, да отсюда, с двух сторон. А здесь запас разместить на случай вражьего подкрепления из Москвы. А?
Бояре одобрительно зашумели — да, так и надо бы сделать, когда руки до Москвы дойдут…
Константин, всё внимательно осмотрев, кивнул чародею, предлагая начать разговор.
Взяв горсть чёрной гальки, Сокол принялся выкладывать камешки с той стороны помоста, где изображались западные пределы.
— За точность не ручаюсь, — пояснил он. — Ибо с чужих слов помечаю. Но вот в этих селениях уже объявилась чёрная смерть.
Все кто собрались в комнате нахмурились — совсем близко опасность подошла, почти у самых границ княжества мор лютует.
— Хорошо видно, что самым опасным направлением является полоса между Окой и Волгой. Именно со стороны Москвы, Владимира и Ярославля следует ждать нашествия. Левый берег Волги почти безлюден, там сплошные леса и болота. Да и князь марийский Байборода сидеть, сложа руки, не станет. Ока же забирает далеко к югу, и в Мещере врага встретят мои друзья.
Сокол подождал, пока все привяжут слова к необычному чертежу, и продолжил:
— Как я понимаю, воинство Мстителя во плоти появляется редко, и только там, куда проник мор. Остановим мор — лишим врага силы.
— Как остановим? — вырвалось у Волынского.
— Первым делом необходимо перекрыть заставами дороги, чтобы ни один человек, никакая худоба, не проникли внутрь охраняемых земель без проверки. Это нужно сделать в ближайшее время, не откладывая.
— Что толку в заставах? — усомнился Волынский. — Лесом пройдут кому надо.
— Правильно. Посему, следует перекрыть всю горловину между Окой и Волгой сплошной дозорной
