– А зачем такие мне большие?
Бабка тут же:
– Это вам на вырост!
Старики на лавочке рассуждали о нашей эстраде. Один старичок не сдержался и, смущаясь, выдал бабке комплимент:
– Вы, Циля, самая красивая из звезд, которые пока еще не пели…
Узнала, что в Приморье замерзают люди, а власти не реагируют никак.
– Да, – вздохнула бабушка, – эта страна еще долго будет Россией…
А, и вот еще, из жизни: мы так любили Чехова, что самое дорогое – свою бабушку – называли Каштанкой…
Бабушка интересуется, где я собираюсь провести отпуск. Отвечаю:
– Хочу в Москву.
В восторге:
– Наполеоновские планы!
Бабушка отдыхала в пансионате под Киевом. Как-то попросила, чтоб ее пораньше разбудили. Утром приходят, а на дверях записка: «Просьба не будить. Ушла на речку»…
Как говорила наша бабушка:
– Ну и страна! Кто богат, а кто и беден…
У бабушки на званом обеде стол сервирован изысканно. Такие блюда! А в солонке – каменная соль крупного помола.
– Интересно, почему такая крупная?
Простодушно:
– А мелкую я вижу очень плохо…
– Люди думают, что вечные они. Но мы-то знаем: далеко не каждый!..
Каждое утро, просыпаясь в шесть утра, бабка восклицала:
– Только шесть утра! Какая прелесть!
Наша бабушка была очень экономной. Так, чай она уже давно не заваривала, а жила былыми заслугами: в размокшие листья все доливала и доливала воду, добиваясь удивительной чистоты и прозрачности. В семье этот чай за глаза так и прозвали – «Белые ночи».
Однажды дедушка не выдержал: «Довольно!» – и заварил нам чая свежего, пахучего. «Что ты сделал?! – бабка негодуя: – И как же это называется, по-твоему?!» – «Это называется, – ответил дедушка, – «Прощание с Петербургом»…»
Почему в последние годы на земле сделано так мало открытий, моя бабушка пояснила на собственном примере:
– Сижу я в комнате, мне жарко, и я мужу говорю: «Боря, открой окно!» Открывает. «Боря, мне по- прежнему жарко». Открывает другое. «Боря, мне жарко все равно!» – «Но что же мне делать, Циленька, в нашем доме больше нечего открыть!»
Вот так и в науке.
Моя бабка рассказывала, что в городе Козельске жил известный архитектор Болховитинов, в 30-е годы по ложному доносу его посадили, а в 60-е – на одном из козельских домов установили мемориальную доску, что надолго выбило мою бабку из колеи: «Жилой дом начала XX в. Архитектор Виктор Болховитинов. Охраняется государством».
– Какая брехня, – возмущалась моя бабка, – его уже давно как отпустили!
Моя бабка была человеком предельно деликатным. Однажды она встретила в городе своего бывшего соседа Льва Петровича, фамилию не помню, и они разговорились.
Потом бабка внезапно разговор прервала и спросила:
– Лева, вы не обидитесь, если я назову вас идиотом?
– Ничего себе! Конечно, я обижусь!
Бабка смутилась:
– Ну, тогда не буду.
Беседа продолжалась, как ни в чем…
На дне рождения нашей соседки старухи Елизаветы, сидящей в окружении любящих, очень заботливых внуков-правнуков, моя растроганная бабушка воскликнула:
– Боже, Лиза, в какой хорошей семье ты родилась!
Уныло глядя на свой тощий кошелек:
– Да, деньги не пухнут…
– Он был такой красивый, что ему можно было даже и не мыться…
Наша бабка очень остроумная. Вот она упала, растянулась – и содрала кожу на руке. Вечером интересуюсь:
– Как рука?
Весело:
– Заживает как на собаке. Прямо перед людьми неудобно!..
К соседям по коммуналке бабка обращалась так: «Коллеги!»
Я:
– Коллеги?
– А что, друзья?!
– Патриотизма – никакого! Взятки берет – только в долларах!
Утром позвонил я своей бабке, чтобы справиться о самочувствии ее. Но бабка извиняющимся голосом:
– Что ты утром мне звонишь?! У меня утром головокруженье, и я падаю!
– Головокруженье от успехов?
– А представь! Я проснулась – успех!
Бабушка оставалась женщиной до самого конца.
– Ба, тебя нужно немедленно показать доктору!
Подкрасила губки:
– Ты думаешь, я буду иметь успех?..
Свет в конце тоннеля
