Навстречу смерти шли, не дрогнув, эти людиИ, кровью напоив ненасытимый прах,Слагали голову в эпических боях?Так это для тебя — уже теряя силы,Весь материк дрожал от поступи Аттилы,И Лондон трепетал, и сожжена Москва?Все, все для твоего, о карлик, торжества:Чтоб мог ты, внемля лесть Фьялена, Маскарильи,Развратничать в кругу придворной камарильи,Чтоб в луврских оргиях делил с тобой угарРазгульных пиршеств Дейц иль господин Мокар?Так это для тебя — по киверам, папахамПронесся грозный смерч? Погиб под РейхенбахомДюрок? Сражен ядром при Вáграме Лассаль?Так это для тебя — безмерная печальВставала призраком со снежных перепутий?Картечью Коленкур настигнут был в редуте,И гвардия легла костьми под Ватерло?В тот самый час, когда, огромное крылоВлача по насыпям могильным и курганам,Нам обнажает ветр на каждом поле бранномНесчетных черепов зияющий оскал, —По славным поприщам ты бродишь, как шакал,И именем чужим орудуешь, пройдоха!И вот уж щелкает в руке у скоморохаБич, всех властителей земных повергший ниц,И солнцевых коней — Маренго, Аустерлиц,Мондови, Риволи, — позоря их возницу,В свою впрягаешь ты, ничтожный, колесницу!
167. ВЕРГИЛИЙ, БОГ…
Вергилий, бог, едва не ставший серафимом,Подчас венчает стих лучом неизъяснимым —Ведь он еще в те дни в наш кругозор проникИ пел, когда Христа был слышен детский крик.Ведь он из тех, кого касалось языкамиС востока дальнего прорвавшееся пламя.Ведь он из тех, кого на горней высотеЗлатил, забрезжив, день, рассветший во Христе!Так вифлеемская заря, еще незрима,По воле божией чело светлила Рима.
168—172. НИСХОДИТ ЖИЗНЬ МОЯ…
1Нисходит жизнь моя уж в сумрак гробовой,И мне доступней смысл вещей потусторонний:Прекрасней праведник, поверженный судьбой;Обожествленье солнц — когда они на склоне.Брут, падая на меч, Катона не дивит;Мор, помня Фрозия, не думает спасаться;Сократ, кого поит цикутою Анит,Мешает ли Христу блаженно улыбаться?Тупой и суетный, мимо идет народ.Лишь собственное нам ужасно осужденье,И совесть чистая, лаская нас, даетСияние душе и плоти очищенье.Над горькой бездною я умиротворен.Люблю сей дикий шум — безбрежности начало;Ловлю и говор волн, и ночью ветра стон,И отдаюсь всему, что скорбью в них звучало.2Нам нужен хоть один, кто б молвил: я готов —Родная Франция, я жертвую собою!Чтоб совести в сердцах еще не умер зов,Народ! чтоб ты пребыл горящею душою!Чтоб нынче, как вчера, — всегда чисты, как твердьВ погоду ясную, и сильны волей твердой,Средь нас нашлись они, приемлющие смерть,
