Гляди в упор, куда велятШпили, и купола, и стрелы;Вверху не призрак оробелый,Но дух чудовищный заклят!Суоми омертвелый стягНе он ли вздул враждой стариннойИ злобный облак над низинойТак вызывающе напряг?А ты — орлиную ли властьПриносишь нам в гнездо Петрово,Чтоб неотступно и суровоМогли мы каждый камень класть?И, медным преданы следам,Насельники болотной гнили.Мы, как в чистилище, вступилиВ сей заповедный Саардам.
<1917–1918>
70.
Где замысел водный ЛеблоновДоныне и жив, и не жив,Я знаю, ни камня не тронув,Пройдете вы вдоль перспектив.И не принесет нам обузыВаш ясный и тихий приход,И сверстницы северной музыДля вас поведут хоровод.Все те же — слова о величьи,И первоначальный размахРечного овала, и птичьиРаспятья на спящих домах.Лишь там неизбывные узыНезримо на воды легли,Да смертные вопли медузыВзывают из мутной дали.Любимая, до рукоятиМечи увязают в груди,Но нет милосердней заклятий,Чем это — в туман — пропади!..
<1917–1918>
71. УЗОР ЧУГУННЫЙ
Пусть бодрствует, суров и грузен,Правительствующий Сенат,И на далекий плеск медузинВзлетает конь, без крыл крылат —В кругу смыкающихся копий,Острий мятежных чугуна,Уж проступают злобой топиОтравленные письмена…Но горе! Сдавленный оградойИ падая в твоем саду,В чугунной грозди винограда
