Саламбо на алых ножках голубя,Ты — что крови карфагенской след.В мыслях нежно полыхает полымя,Затонувшей Атлантиды след.Красноногий голубь мой на привязи,Той же ты посвящена Танит.Тщетно Ганнибал судьбе противился:Меч его — его же поразит.Так апреля в день второй, дитя мое,Я пишу и, глядя в глубь веков,Вижу Карфаген без стен, без знамениИ с богини сорванный покров.Я в Тбилиси, но в душе, как яблоня,Плачет мой Орпири и сейчас:Мальдороровой кричащей жабоюКличет златоуст обоих нас.Но беспечно спишь ты и не ведаешь,Как я этими измучен бредами.
ПАОЛО ЯШВИЛИ
297. НОВАЯ КОЛХИДА
Там, где бесились неистово ливни,Где над песчаной пустынею мглаВечно клубилась, чтоб розы цвели в нейРанами и не роилась пчела;Там, где в затонах дремали от негиСонмы пиявок и скопища змей,Где в лихорадке дрожали побегиИ заливаться не мог соловей;Там, где ступить в вероломное лоноНе было конским копытам дано,Где широчайшею дельтой Риона,Словно утопленник, плыло бревно;Там, где веселье и жалко и странно,Где теплое слово тяжéле свинца,Там, где колхидцы желтее шафранаЖили, как будто утратив сердца, —Вижу я: зыбкого тела пустыниВысосав топи застойную кровь,Первонасельник приветствует нынеЗемлю, у моря рожденную вновь!Вижу я: первенец дыма на крышеВ небо несет человеческий дух,Единоборствуя с девственной тишью,Первый колхидский горланит петух.Мир тебе, камень воздвигший впервыеНа берегу, как источник тепла,И позабывший адаты глухиеВ черных трущобах родного села!Ты, что оставил в родимом ОдишиГорный родник и рачинский очаг,В новой Колхиде живешь ты и слышишь,Как отдается победой твой шаг.Двор весь в плодах. Апельсинами сладкоПахнет твоя детвора, и набегБольше не страшен тебе лихорадки,Солнце республики в помощь тебе!Ты не один. И ты знаешь, что рядом
