Пусть же вполголоса я напеваю Песню несмело, — Верю: пленит соловей безголосый Сад Сакартвело. * Искусство поэзии (франц.). — Ред.
Мне представляется порой, Что мир — огромный сад, Где все — проклятье и отрава, Где гибель — шаг любой. И без доспехов, хмуря брови, Три всадника летят: Я узнаю в лицо Верхарна, Эредиа, Рембо. Я чувствую, что по ошибке Сюда ввели меня. За исполинскими тенями Я с трепетом слежу. И, как ребенок робкий, плачу, Невольный страх кляня, Тайком скорей смахнуть стараюсь Постыдную слезу. О, как «цветами зла» дурманит Мне душу пряный яд! Как будто на меня кентавры Напали табуном… Сожженная пустыня манит Все пламенней назад. И твердь, объятая пожаром, Горит, как ветхий дом. Кто в этот сад впустил ребенка? Кто душу городов Исполнил ядовитым дымом, Застлавшим все вокруг? Зачем за всадником летящим Тень вырастает в зов? В пустыне я, но почему же Я вижу свежий луг? Бирнамский лес… Вот — тень Халдеи. Пьеро угрюмая сутулость. Нагая Макбет, холодея, В колени пьяницы уткнулась. Ногой отрезанной на скрипке Рембо пиликает, покуда Самоубийцы без улыбки Хлобыщут огненное чудо. Малайца ловит и не мямлит Паоло, в круг загнав павлиний, Унижен оплеухой Гамлет, Офелии взор странно-синий. Воздвигнут храм на эшафоте, Я в сказочность его не верю. Нет, никогда вы не поймете, Как я истерзан нежной Мэри. Подслушав кашель, Коломбине В лицо дохнула осень ныне.
