мечеть в Пе­тербурге сравнима с мечетью Омара в Иерусалиме по размерам.

Как и всякая столица, тем более столица могучего государства, Петербург становился местом жительства весьма различных иноземцев — хотя бы получивших политическое убежище французских эмигрантов, бе­жавших от якобинцев. Вокруг всех посольств и пред­ставительств складывались национальные колонии.

Число национальных и культурных границ росло стремительно, увеличивало контрастность. Сейчас да­же трудно представить себе, каким Вавилоном был Пе­тербург в начале XX столетия. Житель Петербурга не­избежно оказывался не только между Скандинавией и Восточноевропейской равниной, не только между бо­лотами поймы Невы и шхерами карельского побережья. Он оказывался между персов и немцев, евреев и лез­гин, французов и китайцев. Бурлил северный европей­ский Вавилон, идеи, смесь народных философий и воз­зрений, сказок и песен выплескивалась в туманное пи­терское небо, как петергофский фонтан.

Но как непрочны «границы» такого рода! Империи имеют такую не всегда приятную, но свойственную им способность разваливаться. Столицы совершенно не­обязательно остаются столицами. Направление торго­вых путей рано или поздно изменяется. Кстати, все три изменения и произошли на наших глазах: Петербург больше не столица, не торговый город, не центр импе­рии мирового значения.

Смесь народов и культур изрядно поубавил «отец всех народов» — по крайней мере, народы Европы — немцы, эстонцы, французы оказались при нем как бы виновными в том, что имеют какое-то отношение к «ми­ровому империализму». Город от них старательно очи­щали и в конце концов почти полностью вычистили.

Но не только в деяниях усатого «Дядюшки Джо» тут дело. И без его преступлений стоило Петербургу изме­нить свой статус — и национальных, культурных кон­трастов стало все меньше и меньше.

А вот природная контрастность геологических струк­тур и географических ландшафтов — это никуда не ис­чезло.

Так же и контрастность, вызванная столкновением тут миров финской, скандинавской, русской культуры, неизменно присутствует в городе.

Вопрос — каковы могут быть последствия этого для населения города?

Уже упоминалось — Петербург лежит в преде­лах Лапландско-Нильского линеамента. Через город проходят четыре активных разлома. Активный раз­лом — это линия, по которой расходятся геологические пласты. Или расходятся в разные стороны, или опуска­ются /поднимаются. В местах таких разломов геологи­чески неспокойно, среда часто и сильно меняется.

«Сейсмогеодинамическая активизация» влечет за собой изменение состава атмосферы из-за притока газов, силы тяжести, магнитного поля, низкоамплитудных им­пульсивных электромагнитных излучений».

Давайте переведем с профессионального жаргона. Над активными разломами, пока края их расходятся, из­меняется течение геофизических, геохимических и энер­гетических процессов. Человек оказывается в среде не совсем привычной — причем изменяются-то базовые, физические и химические характеристики среды. Эти характеристики не просто разок изменились, и все; параметры среды над активными разломами изменяются постоянно, вот в чем дело. То есть люди все время жи­вут как бы немного на разных планетах — дышат возду­хом, несущим разные элементы таблицы Менделеева, пьют воду, химический состав которой непредсказуем, срывают траву, насыщенную разными веществами; маг­ нитное поле их планеты все время меняется (пусть незначительно), а тела людей все время пронизывают из­лучения разной интенсивности.

Естественно, с этими людьми начинает что-то про­исходить. Ведь они уже и химически, по составу своих бренных организмов, и физически начинают отличаться от остальной популяции. В какой-то степени это и прав­да инопланетники — вовсе не в переносном и не в шу­точном смысле.

«Итог этих изменений — возникновение внешне не­мотивированных и непредсказуемых поведенческих ре­акций, механизмом которых можно считать скрытые суммационные очаги возбуждения, сформировавшиеся на уровне подсознания. В итоге это приводит к сниже­нию у человека способности адекватно реагировать на действия окружающих и, как следствие, к формирова­нию психогенного напряжения у населения и прибы­вающих контингентов»[72].

Переведем еще раз: у людей, живущих над активны­ми разломами, на подсознательном уровне изменяются реакции на окружающее. Люди становятся напряжен­ными, реагируют на поведение окружающих неадекват­но. Некоторые из них становятся попросту полубезум­ными, а то и вообще опасными. Неприятное это, оказы­вается, место — активные разломы.

Да к тому же еще эти замечательные разломы влия­ют и на качество родившихся над ними детей! Не пугай­тесь — влияют не всегда отрицательно. Часть детишек рождается как раз сильнее сверстников — в том числе сильнее и психологически. Другая же часть не только склонна к заболеваниям, рождается с различными от­клонениями в развитии и патологиями. Но эти ребятиш­ки еще склонны к антиобщественному поведению, к наркотикам, пьянству.

Рождаются детишки более крепкие или ущербные, напрямую зависит от качества родительских организ­мов. «Сильные особи еще более усиливаются, а слабые «выбраковываются» в результате изменения иммунной и гормональной регуляции гомеостаза организмов» [73].

В общем, области геологически активных раз­ломов — это места, где ускоряется естественный от­ бор. Как прямо говорил Вячеслав Александрович Руд­ник на конференции, посвященной памяти Л.Н. Гумиле­ва (22 апреля 2002 года), — «это зоны естественного отбора».

Называя вещи своими именами, часть людей в таком месте приобретает новые положительные качества — такие, которые способствуют выживанию. А другие «выбраковываются» — то есть у них появляются такие качества, которые все вернее и вернее обрекают их на быстрое исчезновение. Если и не самих этих людей — то уж наверняка их детей и внуков.

Что это значит? С точки зрения практической полу­чается так: в Петербурге надо ожидать появления боль­шого числа гениев, одаренных людей, нестандартных личностей самого разного плана. А одновременно надо ожидать появления множества уродов, дураков, алкого­ликов, полусумасшедших и сумасшедших, чудиков и пси­хопатов.

...Простите... Но ведь именно это мы и наблюдаем в течение всей истории Санкт-Петербурга! Как появле­ние Менделеева и Гумилева, так и дьячка, лично общав­шегося с кикиморой.

Причем по территории Петербурга 4 разлома проходят вовсе не одинаково. С геопатогенной точ­ки зрения территория Петербурга вовсе не одинако­ва! Примерно 5% территории Петербурга занимают «ультрагеопатогенные, то есть непригодные для про­живания» зоны. А 5—10% его территории составляют зоны «геоселюберогенные, или наиболее благоприят­ные для создания рекреационных областей и районов,