вмешивается. Настоящий историк.

Заходя в аптеку, Костя поддерживал раненого смотрителя под руку. В аптеке шел ремонт, поэтому царил полный беспорядок. Смотритель огляделся.

— Макарыч, ничего другого не нашел. Придется здесь пожить, — извинился Костя.

— За такой отель даже одной звезды не дадут, — рассмеялся смотритель, но от смеха ему стало больно. Он охнул и поморщился. Костя рылся по ящикам столов в поисках бинтов и других перевязочных средств.

— Сейчас что-нибудь найдем. Устроил тут Лева ремонт некстати — ни черта не разберешь.

— А кстати, сам-то Лева где? В штаны наложил? Костя рассмеялся:

— Ага. Он такую деятельность бурную развел, чтобы тебя из ментовки вытащить. А сам в последний момент сдрейфил.

— Ладно, Левчик от меня никуда не денется. Мы еще с ним потолкуем.

Костя нашел бинты и начал перевязывать смотрителя:

— Да, здорово тебя задело.

— Заживет как на собаке. Я живучий. — Смотритель поморщился от боли и, чтобы перетерпеть, начал говорить: — Скажи, Костик, как на духу. Зачем ты Леве понадобился, ему же с тобой делиться пришлось бы?

— Это ты у Левы спроси, когда найдешь его, — Костя пожал плечами.

— Когда найду — спрошу. А сейчас ты мне ответь. Ты-то почему к северному входу пришел? Тебе-то какой интерес со мной возиться?

— Ничего личного, Михал Макарыч! Мне деньги нужны позарез. И много. А как я понимаю, ведь гонорар теперь мой? — Костя закончил перевязку'.

Родь хлопнул его по плечу:

— Твой, твой, пацан!

Костя соорудил смотрителю постель из подручного материала — ящиков, тряпок, занавесок.

— Михал Макарыч, не совсем удобно получилось. Но я что-нибудь потом из дома притащу.

— Да ладно, не парься, мне на воле любая койка перинкой кажется. А ты чего домой не топаешь? Тебя ж, поди, ищут уже.

— Да ладно, я большой мальчик. Чайку хочешь? — Костя включил электрочайник.

Смотритель недоверчиво посмотрел на него:

— Может, еще булочку с маком предложишь? Или новости последние расскажешь? Так стараешься, что аж вспотел весь.

— Вам-то что, хочу и стараюсь, — огрызнулся Костя. Смотритель предупредил его:

— Костик, ты уже план перевыполняешь. Думаешь, я тебе за это лишних деньжат накину? Обломаешься, сынок!

— А у вас, Михал Макарыч, другого выбора нет. Кроме меня, о вас никто не позаботится.

— По больному бьешь, щенок. Только не особо я верю в твою доброту.

Костя поднес смотрителю горячий чай:

— И правильно делаете. Если вы тут помрете, останусь я без гонорара. А мне этого не хочется.

— Ты, Костя, еще молодой, а уже шустрый. Вникаешь быстро.

Костя молча пил чай. Смотритель с тоской наблюдал за ним:

— Да-а, было у меня два сына, два хлопца. А теперь я один — как перст. И надеяться не на кого.

Костя молча и внимательно слушал его. Смотритель спросил:

— Чего замолк-то? Или кипятку хлебнул?

— Да нет. Я слушаю, — Костя пожал плечами.

— Веришь ли, любил я их, ребят-то своих. И они меня любили. Веришь? — изливал душу смотритель. — Только я, дурак старый, все боялся разбаловать их, в строгости держал. Э-эх, сейчас бы все разрешил, если бы только живы были!

Костя решил сменить тему:

— Ты пей чай-то. А то остынет. Давай, горяченького подолью.

Смотритель в сердцах воскликнул:

— Да иди ты со своим чаем куда подальше. Заботливый какой! Я тебя насквозь вижу! Понял? И еще на полметра под тобой!

Уставший следователь зашел в свой кабинет. За его столом сидел Марукин, который тут же встал и освободил место.

— Привет, Юрий Аркадьевич! Ты чего тут сидишь? Домой не идешь?

Марукин залебезил:

— Да вот решил вас подождать, новости узнать.

— Новости, Юрий Аркадьевич, плохие. За такие начальство по головке не погладит, — угрюмо буркнул следователь.

Марукин суетился вокруг:

— Так это только утром будет. А сейчас бы ехали домой, Григорий Тимофеевич! Поздно уже. Отдохнули бы, выспались.

— Да нет, дома еще хуже. Буду маяться всю ночь. Глаз не сомкну. Лучше тут посижу, подумаю.

— Давайте вместе. Все-таки и за мной вина есть. Я ведь сам втравил вас в это предприятие.

— Да? Это как же? — Следователь смерил его взглядом.

—Если бы я не привез из районного управления эти архивы, вы бы не затеяли следственный эксперимент. И сидел бы этот Родь в своей камере до морковкина заговенья.

— Это что за жаргон, Юрий Аркадьевич? — Следователь поднял брови.

— Ну, до суда. Это я так, для образности. Буряк задумался:

— А в общем, ты прав, Марукин, прав. И знаешь что, спасибо тебе за поддержку.

— Да ладно, Григорий Тимофеевич!

— Ты не скромничай, — следователь встал из-за стола и протянул Марукину руку. — Для меня очень важно знать, что есть в отделе человек, который тоже душой болеет за дело.

Сан Саныч задумчиво курил, глядя на оставшиеся на столе рюмки. Зашла Маша, и он оживился:

— Да, Машенька, не ожидал я от тебя такого.

— А что я сделала особенного? Сан Саныч покачал головой:

— Я думал, ты переживаешь из-за ссоры с Алешкой. А ты с новым кавалером разгуливаешь.

Маша сухо ответила:

— Это мое дело, Сан Саныч! И оставьте меня в покое! С Алешей я сама как-нибудь разберусь!

— Как-нибудь не надо, Маша! Я ж тебе совет хочу дать.

— А не надо. Все равно ваши советы ни к чему хорошему не приводят!

Сан Саныч примирительно начал:

— Зря ты так, Маша. Мы с бабушкой тебе счастья хотим. А то, что Зинаида иногда перегибала палку, так это — ее инициатива. Я, между прочим, вас с Лешкой поддерживал.

— Хватит уже про Лешу! — повысила голос Маша. Сан Саныч грустно посмотрел на нее:

— Злая ты, Маша, какая. Я теперь думаю, что Зинаида права была.

— В чем? — холодно спросила Маша.

— В том, — ответил Сан Саныч, глядя ей в глаза, — что какая это любовь, если из-за пустяковой ссоры ты вон какие паруса распустила! Сразу утешаться на сторону побежала.

— Никуда я не побежала, вот еще. Сан Саныч прищурился:

— Хочешь сказать, что ты не видела, как на тебя этот заезжий москвич смотрел?

— Ну и что? Я же не уродина какая-нибудь и не монахиня.

— Монашеского обета ты не давала, но заявление в ЗАГС подала. Значит, определенные обязательства у тебя имеются, — напомнил Сан Саныч.

— Сан Саныч, нам дали три месяца на раздумье. А тут за три дня все полетело вверх тормашками!

Сан Саныч взмолился:

— Прошу тебя, внучка, не руби с плеча! Время еще есть, остынете, примете правильное решение. Но только не делай ничего назло Лешке!