потеряли время, толкаясь в узком проеме двери.

— Да быстрее же! Он уйдет! Копаетесь, как мухи сонные! — кричал Буряк. — Уйдет, собака! Не дайте ему уйти! Стреляйте в этого гада! Он мне нужен живым или мертвым! Быстрее, быстрее!

Смотритель знал, куда бежал. Он стремился через подвал ко входу в катакомбы. Уже у самого входа его настигла милицейская пуля, но это не помешало ему скрыться в спасительной темноте катакомб.

— Ну что, где Родь? Упустили? — спросил подошедший следователь.

— Он в катакомбы ушел… Мы за ним сунулись было, да там темно…

— Что ж вы, сукины дети, делаете? Ничего доверить вам нельзя! — кипятился Буряк.

— Да мы стреляли, Григорий Тимофеевич! И вроде попали даже…

— Вроде попали? Я вам такого Григория Тимофеевича покажу… Встали тут, рты разинули! Взять фонари из машины! Идти в катакомбы! Догнать! Немедленно!

«г А мне — тоже в катакомбы? — спросил телеоператор.

Буряк позеленел от злости.

— Вы можете быть свободны, — сказал он телеоператору и понятым.

Буряк решил продолжать погоню. Такого прокола он не мог себе простить.

— Пока лейтенант ходит за фонарями, объясните мне, как подследственный смог бежать? Почему на выходе не было охраны? Разве я не предупреждал, чтобы со смотрителя не спускали глаз? — кипятился он.

— Григорий Тимофеевич, мы ж все меры предосторожности приняли! Как положено! Маяк был оцеплен, и снаружи наши ребята стояли. Кто ж знал, что он, подлец такой, в подвал рванет?

— Ох, ребята, не найдем мы Родя — всех уволю! — пригрозил следователь. — Так и знайте!

Принесли два мощных фонаря, и милиционеры направились в катакомбы.

— Здесь кровь! Смотрите, кровь! Мы пойдем по следу его крови! — закричал следователь на самом входе в катакомбы.

Погоня началась.

— Вам бы не преступников ловить, а арбузами на рынке торговать! — ругался Буряк.

— Ну Григорий Тимофеевич! Я даже ничего не смог сделать: он хвать меня за шею — и потащил! Я даже пошевелиться не мог! — оправдывался охранник.

— Мозгами шевелить надо было! Как вас до службы в органах-то допустили!

— Григорий Тимофеевич… Смотрите, опять кровь!

— Да вижу я, не слепой! Лазай теперь с вами, бестолковыми, по подземельям! Работу вашу делай!

— Крови много! Значит, задели мы его хорошо! Долго не пробегает в своих катакомбах, ослабеет. Тут мы его и сцапаем, — предположил охранник.

— Дай-то Бог! — кивнул следователь.

Но хитрый Родь предусмотрел все. Он сумел запутать следы. Пятна крови перекрещивались, пересекались и вели в разные проходы в катакомбах.

— Следы пересекаются! — сообщил охранник. — Григорий Тимофеевич! Мы уже здесь были!

— Вот подлец! Он нас по кругу водит, как щенков. Он же здесь все как свои пять пальцев знает. — Следователь попытался сориентироваться, изучил следы и выбрал направление. — В общем, так: разделяемся. Вы двое идете направо. А мы — налево. Если что, встречаемся на маяке. Понятно?

— Так точно!

— Исполнять. И быстрее, быстрее! Родь ранен, он теряет силы. Не упустите его!

Но они его уже упустили. Смотритель вышел из катакомб в условленном месте и хрипло позвал:

— Лева! Ты где?

Рана сильно кровоточила, и от крика смотрителю стало еще больнее.

— Лева! Паскуда этакая! Ты где? — уже тише спросил он. — Кинул, падла!

— Эй, Михаил Макарыч! — окликнули его. Смотритель обернулся и увидел Костю.

— А ты здесь откуда? Где Лева, черт возьми?

— Лева не придет. Я здесь один. Пойдемте скорее, — суетился Костя, обмирая от страха.

— Кинул, значит, Левчик! В штаны наложил? А ты что, за мной что ли пожаловал?

— За вами. У меня здесь недалеко машина. Надо поторопиться. — Костя решил спасти смотрителя, спрятав его в своей аптеке.

— Ой, Костик, смотри, сдашь меня ментам — достану и своими руками задушу.

— А вы мне верьте, верьте, Михаил Макарыч! — сказал Костя, помогая Родю добраться до машины.

— А мне другого не остается.

Костя подвел смотрителя к машине, открыл багажник и сказал:

— Полезайте!

— Сбрендил, что ли? Я на заднем сиденье лягу, — не согласился смотритель.

— Да вы мне там все в крови перемажете. Как я машину отцу отдавать буду? — спросил Костя.

— Плевать. Я в багажнике, как боров, не поеду.

— Ну вы что, хотите, чтобы нас на первом же милицейском посту застукали? Там менты по всей дороге расставлены! Сюда ехал, десять раз останавливали!

Смотритель понял, что Костя прав. Он залез в багажник, морщась от боли, и сказал:

— Только попробуй, Костик, хоть по одной ямке проехать!

— Будьте спокойны, Михаил Макарыч! — успокоил его Костя. — Довезу, как ценную бандероль.

Машина рванула с места. Едва она скрылась из виду, как из катакомб появились милиционеры.

— Ушел, гад!

— Может, Родь еще где-то здесь? Он же раненый, бежать не может.

— Бежать — нет. А вот ехать — легко. Что это там такое?

Милиционеры заметили следы от шин, оставленных машиной Самойлова.

— Ну, дела… Похоже, его тут ждали… Охранник со следователем вернулись в каморку смотрителя.

— Григорий Тимофеевич, а с этим что делать будем? — спросил охранник, показывая на скелет.

— Отдадим на экспертизу. Нужно понять, сколько он здесь пролежал.

Тут в каморку зашли милиционеры — усталые и испачканные.

— Что расскажете? — мрачно спросил следователь.

— Мы порядком поплутали, Григорий Тимофеевич, прежде чем вышли. Он, зараза, нас долго водил по катакомбам.

— Это все?

— Мы дошли до северного выхода из катакомб. Смотритель ушел через него.

— Да, не густо, — загрустил Буряк.

— Немного нам все же удалось раскопать. Родя поджидали сообщник или сообщники.

— Вы их видели? — оживился Буряк.

— Нет. Но мы нашли свежие следы протекторов какой-то машины. Судя по всему, на ней смотрителя и увезли.

— Да мало ли машин там ездит… — огорченно сказал следователь.

— Не скажите, Григорий Тимофеевич. У северного выхода местность глухая. Там и люди, и машины разве что раз в год появляются.

— Точно?

— А то как же! Не случайно же Родь через этот выход убежал! По протекторам выходит, что это «Волга».

— А вот это уже кое-что! — обрадовался следователь. — Будем искать!

Алеша пришел к лучшему другу, потому что ему было плохо, как никогда. Женя понял, что случилось что-то неординарное.

— Рассказывай по порядку, — попросил он. Леша воскликнул:

— Да нет никакого порядка! И смысла ни в чем нет! Маша обиделась на меня так, что это невозможно исправить.

Женя вздохнул с едва заметным облегчением:

— Маша обиделась? Ф-фу, а я думал, что действительно что-то страшное случилось.

Леша поднял на друга полные недоумения, глаза: