Полли, они и подняли ее на ноги. Подоспел управляющий, Норму отвели в служебный туалет, усадили на стул, дали стакан воды. Когда к ней вернулся дар речи, Норма, стиснув Луизину руку, запричитала:

– Мы погибли! Придется уехать из страны! Пропала карьера моей дочери! – Она разрыдалась.

Луиза сходила за газетой, показала ей снимок на первой полосе, и Норма обмерла, теперь уже от счастья: с фотографии смотрела НЕ тетя Элнер!

Элнер и весь Элмвуд-Спрингс были счастливы, что она успела вернуться к Пасхе, и праздник удался на славу. К Элнер съехалась родня: из Калифорнии прилетели Дина с Джерри, из Сент-Луиса – Линда и Эппл. По обычаю, накануне Пасхи Элнер с Лютером покрасили две с половиной сотни яиц, а наутро до восхода солнца уже прятали их во дворе. Элнер семенила вокруг дома с золотым яичком, ломая голову, куда бы его пристроить.

Норма встала чуть свет, отнесла цветы на могилы родителей, а потом вместе с остальными отправилась к Элнер. Обычно поиск яиц начинали в полдень, но на этот раз взрослые и дети собрались пораньше и без четверти двенадцать уже ждали во дворе. Элнер вышла на крыльцо, прозвонила в старый школьный звонок, и восемьдесят ребятишек с корзинами, а с ними Полли, сорокадвухлетняя дочь Луизы, с визгом и гиканьем рассыпались по двору, а взрослые наблюдали за радостной суматохой, устроившись в дачных креслах. Недовольный Сонни, спасаясь от этой оравы, залез на дерево и просидел там целый час. Луиза Фрэнкс и Элнер смотрели, как Полли с хихиканьем бегает по двору на пару с пятилетней Эппл. Золотое яйцо нашел один из внуков Тотт, но главный приз, как всегда, достался Полли – большой плюшевый кролик, которого Элнер с Луизой вместе выбирали на прошлой неделе. Ближе к вечеру, когда дети, кроме Эппл и Полли, разошлись по домам, Мэкки и Джерри поставили во дворе под фиговым деревом раскладной стол и компания принялась за пасхальный ужин. После молитвы преподобной Сюзи Хилл все набросились на угощения. Довольная Элнер уплетала за обе щеки, запивая чаем со льдом из большого бокала.

– Нынешняя Пасха, – сказала она Дине, – одна из лучших на моей памяти. Если уж на то пошло, у меня случилась собственная маленькая Пасха, верно? Я ведь тоже, можно сказать, воскресла из мертвых. И не зря, а то бы не отведала ветчины и фаршированных яиц, что принесла Луиза. Яйца в этот раз тебе удались как никогда, Луиза! – крикнула она через стол.

Луиза Фрэнкс засмеялась:

– Элнер, ты так говоришь каждый год!

Элнер отвечала:

– Значит, недаром.

Сюзи, руководитель клуба «Худеем вместе», подложив себе добавки сладкого картофеля с зефиром, вставила:

– Здесь все так вкусно!

Элнер бросила взгляд на другой конец стола, уставленный пирогами и тортами:

– Умираю – хочу попробовать кокосового торта и лимонного пирога!

– У меня тоже слюнки текут, – призналась Сюзи.

Утром, когда Линда пришла за Эппл, ночевавшей у Элнер, Сонни прятался под диваном и не мог дождаться, когда они уйдут: малышка затискала беднягу до полусмерти. Уже в самолете Линда заметила пятно на пальце у дочки.

– Где ты испачкала палец?

Эппл с гордостью протянула руку:

– Тетя Элнер взяла у меня отпечаток пальца. Знаешь, что другого такого нет в целом мире?

17: 48

Чудесное спасение тети Элнер произвело в Мэкки настоящий душевный переворот. Если ты едва не потерял близкого человека, то начинаешь видеть жизнь в ином свете и ценить истинные чувства. После истории с тетей Элнер у Мэкки будто пелена спала с глаз. Он понял, что никогда не любил Лу всей душой, всеми помыслами, как Норму. Лу была лишь увлечением, он тешил самолюбие, гнался за мечтой. За долгие годы он сроднился с Нормой и почти забыл, что в ней – вся его жизнь. Как он мог хоть на минуту вообразить такую глупость – сбежать с чужой женщиной? Он едва не разрушил себе жизнь. Судьба ли, случай ли уберег его. И в тот день Мэкки увидел свою жену такой же прекрасной, как в восемнадцать.

– Что ты так смотришь, Мэкки? – спросила Норма, войдя в дом и сложив почту на столик в прихожей. – Не заболел?

– Нет. Я говорил, что обожаю тебя?

Норма убрала в шкаф сумочку.

– Что?

– Знаешь, что ты никогда не была краше, чем сейчас?

– Я?

– Кто же еще?

Норма глянула в зеркало.

– Скажешь тоже. Седина, морщины, вся обрюзгла, а теперь еще и сыпь на носу! Я просто старуха, Мэкки.

– А для меня ты красавица. Главное – моя красавица.

– В таком случае, не вздумай менять очки. Ты стал слаб глазами. На самом деле я похожа на руины Трои.

– Что еще за руины Трои?

– Понятия не имею, но я так выгляжу.

– А по мне, ты выглядишь сногсшибательно. Ты моя любимая девочка, единственная на свете, так и знай.

Норма пощупала лоб мужа:

– Мэкки, ты точно не заболел? Или что-то случилось, а ты от меня скрываешь?

– Нет.

– Тайком от меня наведался к доктору Холлингу?

– Говорю же, я здоровее здорового. Устроим сегодня воскресенье?

– Воскресенье? Сегодня ведь… – Норма запнулась, уловив намек. – Мэкки, сегодня вторник, до воскресенья еще далеко. – И заглянула ему в глаза. – Ты вправду считаешь, что я еще ничего, или это способ затащить меня в постель?

– Норма, для меня ты самая прекрасная из женщин. А зрение у меня отличное… как тетя Элнер говорит, все-все вижу, аж до самой луны!

Норма, пристально глядя на Мэкки, помолчала.

– Знаешь что? – наконец сказала она. – Кажется, я слышу свадебные колокола… А ты?

– Какие?… Ах да, вовсю звонят! – спохватился Мэкки.