луны – тайком пробрался наверх, забрал платье и положил его к себе под подушку.

Учитывая мое звериное обоняние, я без труда чуял легкий аромат ее духов. Где-то я читал, что запахи нередко будоражат воспоминания. Всю ночь платье пролежало в непосредственной близости с моим лицом, и я мечтал о том, как держу ее в своих объятиях, и о том, что она тоже желает меня. Но это было невозможно. Она же сказала, что я просто друг.

Но на следующее утро, когда Линди спустилась к завтраку, с распущенными блестящими локонами, я снова почуял этот аромат.

Это подарило мне надежду.

Комната Линди находилась на два этажа выше моей. Как же было трудно уснуть, зная, что она здесь, рядом, спит одна-одинешенька. По ночам я практически ощущал ее тело, скользящее на белых прохладных простынях. Мне хотелось изучить каждую родинку на ее коже. И теперь я просто не мог успокоиться. Мои простыни казались мне такими горячими, временами потными, неприятными. До боли я желал, чтобы она оказалась в моей постели, представлял ее, лежащую в своей. Я засыпал с мыслями о ней, и просыпался - весь мокрый – на простынях, скрутившихся вокруг моих ног. Я представлял, каково это - прижаться к ней всем телом. Безумно хотел дотронуться до нее. В тот день, когда она примерила платье, я обратил внимание на то, что она смягчилась по отношению ко мне. Как бы то ни было, я знал, что накрасилась она для меня.

- Жаль, что мы не можем ходить в школу вместе, - как-то раз после урока сказала Линди. – Имею в виду, что ты не можешь ходить в ту школу, где раньше училась я.

Она произнесла это, и я понял, что она по-прежнему хочет вернуться туда, но и со мной она тоже хотела бы остаться.

- Мне бы понравилось там?

Было уже за полдень. Я – без лишних церемоний - открыл окно, и лучи света коснулись ее волос, отчего они стали отливать золотом. Я хотел было протянуть руку и дотронуться до них, но не стал.

Она задумалась.

- Скорее всего, нет. Там все богатые и высокомерные. Я так и не стала для них своей.

А я стал. Сейчас меня это удивляло.

- Что сказали бы твои друзья, если бы увидели среди них кого-то вроде меня?

- У меня не было там друзей, - улыбнулась она. – Но я уверена, кое-кто из членов родительского комитета выступали бы против тебя.

Я засмеялся, представив себе эту картину. И абсолютно точно знал, о чьих родителях идет речь – нет, они не имели ко мне никакого отношения. Но это одни из тех, кто не пропускают ни одного собрания, всячески помогают школе и постоянно на что-то жалуются. Им до всего было дело.

Я помог ей собрать книги.

- «Я не желаю, чтобы какое-то чудовище сидело за одной партой с моим ребенком» - вот, что бы выкрикивали они на очередном собрании. «Я плачу этой школе огромные деньги. Вы не можете позволить всяким отбросам учиться здесь».

Она засмеялась.

- В точку.

Положив книги на стол, она устремилась к оранжерее. Это уже стало ежедневной традицией. После уроков мы шли обедать, потом читали, делились прочитанным – такое своеобразное домашнее задание для тех, кто никогда не выходит за пределы дома. Затем мы шли в оранжерею, там она помогала мне поливать и выполнять другую работу.

- Мы могли бы проводить наши занятия здесь, не правда ли, это отличная идея? – сказал я.

- Мне нравится.

- Тебе нужны какие-нибудь цветы? – я спрашивал ее об этом каждый день.

Если те, что стояли в ее комнате, начинали вянуть, мы срезали новые. Это единственный подарок, который я мог ей сделать, единственная вещь, которую она хотела от меня. Я предлагал и другие подарки, но она постоянно отказывалась.

- Пожалуй, да. Если только ты не будешь по ним скучать.

- Мне будет их не хватать. Но я получаю истинное наслаждение от того, что дарю их тебе, Линди, от того, что есть кто-то, кому я могу их подарить.

Она улыбнулась.

- Я понимаю, Адриан, – мы остановились у белой чайной розы. – Я знаю, каково это - быть одиноким. Я была одинока всю свою жизнь, пока… – она замолчала.

- Пока что? – переспросил я.

- Ничего. Забыла, что хотела сказать.

Я улыбнулся.

- Ладно. Какого цвета розы ты хочешь сегодня? В прошлый раз, по-моему, были красные, и, вроде, они стоят не очень долго, так ведь?

Она наклонилась и потрогала белую розу.

- Знаешь, в школе я по уши влюбилась в одного парня.

- Правда? – от ее слов мороз прокатился по моей коже, и мне стало любопытно, знаю ли я его. – И какой он?

- Идеальный, – она рассмеялась. – Типичный парень, на которых постоянно западают девчонки. Красивый. Популярный. Мне казалась, что он еще и умный, но, скорее всего, мне хотелось, чтобы он таким был. Мне не нравилось, что я стала одной из тех, кто клюнул на его внешность. Ну, ты знаешь, как это бывает.

Я отвернулся, чтобы не видеть своих лап на розах. На их фоне и в свете воспоминаний об этом красавчике я выглядел просто омерзительно.

- Это немного странно, - сказала она. - Люди придают такое большое значение внешности, но потом, со временем, когда ты узнаешь кого-то получше, ты перестаешь обращать на нее внимание, ведь так? Просто так они выглядят.

- Ты думаешь? – я придвинулся ближе, представляя, каково это - провести своим когтистым пальцем по ее ушку, коснуться ее волос. – Так как звали того парня?

- Кайл. Кайл Кингсбери. Невероятное имя, правда? Его отец очень известный телеведущий. Каждый раз, когда вижу его на экране, я вспоминаю Кайла. Они так похожи.

Я скрестил руки перед собой, чтобы сдержать рвущиеся наружу эмоции.

- И тебе нравился этот Кайл лишь потому, что он потрясающе выглядел, и у него был богатенький папочка и невероятное имя?

Она засмеялась, как будто поняла, как мелочно это звучит.

- Ну, не только поэтому. Он был таким уверенным, бесстрашным. Я совсем не такая. Он говорил все, что думал. Разумеется, он и не подозревал о моем существовании, за исключением того единственного раза… это было так глупо.

- Нет, расскажи мне, - но я уже знал, что она скажет.

- Дело было на танцах. Ненавижу танцы. Чувствуешь себя так глупо, но если ты получаешь стипендию, ты должен присутствовать на них. Как бы то ни было, он пришел со своей девушкой. Ее зовут Слоан Хэйген, и она ужасная стерва. Помню, как он прикрепил к корсажу ее платья великолепную белую розу, - свои розы она держала прямо перед собой. – Слоан была в ярости, потому что это была не орхидея, полагаю, она считала розы не достаточно дорогими. Но я помню, как подумала тогда, что если бы такой парень как Кайл Кингсбери подарил мне ту розу, я была бы на седьмом небе от счастья. И как только я подумала об этом, он подошел и подарил мне ее.

- Да? - я практически перестал дышать.

Она кивнула.

- Могу поспорить, для него это было мелочью, но мне, за всю мою жизнь, никто никогда не дарил цветов. Никогда. Я всю ночь смотрела на ту розу, на то, что чашечка, в которой находился цветок, была похожа на маленькую ручку. На ней даже были капельки воды, чтобы она дольше сохранила свежесть. А запах. Пока я ехала домой на метро, я, не переставая, нюхала ее, а затем засушила в книге, чтобы всегда помнить об этом.