Оказалось, быть заключенной вовсе не так уж страшно, как воображала Блу.

– Мне нравятся подсолнухи, – сообщил помощник шерифа Карл Докс, приглаживая свою короткую «афро». – И стрекозы просто прелесть.

Блу вытерла кисть и пошла по коридору, проверяя пропорции рисунка.

– А мне нравится рисовать жуков. И я обязательно добавлю еще и паука.

– Ну... не знаю. Люди вроде как недолюбливают пауков.

– А этого полюбят. Паутина будет смотреться, будто сотканная из бисера.

– Ничего не скажешь, идей у тебя хоть отбавляй, – покачал головой Карл, изучая фреску с другого угла. – Шеф Уэсли считает, что нужно бы нарисовать в вестибюле череп со скрещенными костями как предупреждение тем, кто не желает подчиняться закону, но я сказал, что ты такими вещами не занимаешься.

– Это ты верно заменил.

Ее пребывание в тюрьме было на удивление мирным... пока она не позволяла себе думать о Дине. Теперь, когда Блу наконец стала рисовать все, что хотела, идеи посещали ее с такой быстротой, что она за ними не поспевала.

Карл ушел к себе. Сегодня утро четверга. Ее арестовали в воскресенье, и она работала над фреской в коридоре тюрьмы с полудня понедельника. Кроме того, она сделала лазанью для всего личного состава на общей кухне, а вчера даже отвечала на телефонные звонки, когда у секретарши Лорен разыгрался цистит. До сих пор ее навестили Эйприл и Сил, а также Пенни Уинтерс, парикмахер Гэри, риелтор Моника и Джейсон, бармен из «Барн грилл». Все сочувствовали ее несчастьям, но, если не считать Эйприл, никто не торопился выручать ее из тюрьмы, пока Нита не подписала бумаги с разрешением на осуществление проекта развития города. Именно это условие выдвинула Нита, требуя арестовать Блу. Поэтому Блу, хоть и пылала желанием разорвать Ниту, все же была невыразимо тронута.

А вот Дин и носа не показывал. Что же... он ведь предупредил, что не побежит за ней. Дин не из тех, кто бросается пустыми угрозами.

В коридоре появился шеф Уэсли.

– Блу, мне только сейчас сообщили, что Ламонт Дейли решил заглянуть на чашечку кофе.

– Кто он?

– Окружной шериф.

– Усекла.

Блу отложила кисть, вытерла руки и направилась в свою незапертую камеру. Пока что она была единственной заключенной, хотя Ронни Арчер попадал сюда раза два, когда Карл прижучил его за езду без прав. Но в отличие от Дина Карен Энн тут же вносила залог за любовника. Впрочем, и залог составлял только двести долларов.

А вот ее камера оказалась самым подходящим местом, чтобы подумать о жизни и отсортировать все самое главное. Сил послала ей кресло и медный торшер. Моника принесла пару книг и журналы. Бишопы, пара, собиравшаяся превратить свой викторианский дом в пансион, снабдили ее приличным постельным бельем и пушистыми полотенцами. Но Блу ничто не радовало. Завтра Дин уезжает на базу. Настало время бежать из тюрьмы.

Красивый, словно декорация, полумесяц сиял с полуночного неба, освещая темный дом. Блу припарковалась у сарая, сверкавшего свежим слоем белой краски, и направилась к боковому входу, оказавшемуся запертым.

Сердце Блу неприятно сжалось. Что, если Дни уже уехал? Но, обогнув дом, она услышала, как скрипнул подвесной диван на крыльце, и различила широкоплечий силуэт. Дверь крытого крыльца была отперта, и она тихо вошла. Звяканье кубиков льда в стакане приветствовало ее. Дин поднял голову на шорох шагов, но не сказал ни слова. Блу заломила руки.

– Я не крала колье Ниты.

Диван снова скрипнул.

– Я этого и не думал.

– И никто не думает, включая саму Ниту.

Он так и не сиял руки со спинки дивана.

– Я потерял счет тем твоим конституционным правам, которые они нарушили. Тебе стоило бы подать в суд.

– Нита знает, что я этого не сделаю, – покачала головой Блу, подходя к маленькому железному столику рядом с диваном.

– А вот я бы подал.

– Это потому, что ты не чувствуешь такой близости к этим людям, как я.

Его хладнокровие мигом испарилось.

– Если ты эту близость чувствуешь, почему же сбежала?

– Потому что...

– Можешь не продолжать.

Он со стуком поставил стакан на стол.

– Ты бежишь от всего, что тебе небезразлично. У нее не нашлось энергии, чтобы защищаться.