Не каждый день и далеко не каждому парню, даже в блистательном мире Дина Робийара, доведется увидеть безголового бобра, марширующего по обочине дороги.

– А, черт... – пробормотал Дин, ударив по тормозам новенького, с иголочки, «астон-мартен-вэнкуиш» и останавливаясь прямо перед «бобром».

Но «бобер», не обращая на него внимания, прошествовал мимо: широкий плоский хвост волочится по гравию, маленький острый носик надменно задран вверх. Так высоко, что, похоже. девчонка в самом деле ничего не видит. Судя по всему, Дину попался ужасно обозленный бобер. Вернее, бобриха, поскольку вместо усатой, ушастой и мохнатой головы из выреза костюма выглядывало маленькие личико с темными, мокрыми от пота волосами, забранными в короткий неряшливый хвостик.

И поскольку Дину до чертиков надоело собственное угнетающее и способствующее острой депрессии общество, он распахнул дверцу и ступил на обочину Колорадского шоссе. Первыми показались только что купленные ботинки от «Дольче и Габбана». За ними последовало остальное: все шесть футов три дюйма стальных мышц, бритвенно-острых рефлексов и непревзойденного шика... По крайней мере – это так любил говаривать его пресс-агент. Ничего не скажешь, недалеко от истины, хотя Дин и вполовину не был так тщеславен как любил изображать на людях. Хороший способ держать окружающих на расстоянии, не позволяя подобраться ближе, чем ему бы хотелось.

– Э... мэм... Вам, случайно, не нужна помощь?

Бобровые лапки продолжали двигаться и прежнем ритме.

– Пистолет имеется?

– В принципе да... но не при мне.

– Тогда вы мне ни к чему, – бросила она удаляясь.

Дин, ухмыляясь, последовал за ней. И поскольку короткие мохнатые лапы вряд ли могли соревноваться в скорости с бесконечно длинными ногами футболиста, потребовалась всего пара шагов, чтобы догнать «бобриху».

– Приятный денек, – заметил он – Правда, слишком теплый для мая, но я не жалуюсь.

Она резанула его взглядом леденцово-зеленых глаз, почти единственных частей тела, имевших изгибы. Все остальное состояло из углов и прямых линий: от хрупких скул до крошечного, напоминавшего наконечник стрелы носика и подбородка, достаточно острого, чтобы разрезать стекло. Но дальше шли уж совершенно неожиданные детали: как, например, широкая и поразительно пухлая верхняя губка. Нижняя была еще полнее, приводя на память детские непристойные стишки, отчего Дину вдруг стало неловко.

– Актер, – брезгливо протянула она. – Мне, как всегда, везет.

– Почему вы вдруг вообразили, что я актер?

– Вы смазливее многих моих подруг.

– Это мое проклятие.

– Да вы даже не делаете вид, что смущены!

– С некоторыми вещами приходится мириться.

– Братишка...

Презрительно фыркнув, она продолжала путь.

– Хит, – представился он. – Хит Чампион.

– Это вы только сейчас придумали? Наглое вранье.

Так оно и было, но не в том смысле, какой подразумевала она.

– Для чего вам пистолет? – полюбопытствовал Дин.

– Убить бывшего любовника.

– Того самого, что выбирал вам гардероб?

Она развернулась с такой скоростью, что большой хвост в форме весла ударил его по ноге.

– Оставьте меня в покое, договорились?

– И пропустить самое интересное?

Она оглянулась на его спортивную машину: сногсшибательный черный, как ночь, «астон-мартен- вэнкуиш-С» с мощным двигателем. Машина обошлась ему в пару сот тысчонок, что, впрочем, не проделало особо большой прорехи в его состоянии. Быть куотербекомосновного состава футбольной команды «Чикаго старз» – почти все равно, что владеть банком.

Она едва не выколола себе глаз, откидывая пропотевшую прядь волос со щеки лапой, которая, похоже, была намертво пришпандорена к костюму.

– Пожалуй, я не против, если немного меня подвезете.

– Надеюсь, вы не собираетесь сжевать всю обивку?

– Не валяйте дурака. И нечего меня дразнить.