- Еще такое скажешь - полтора часа твои цаги давить ногой буду!

План Саакадзе приняли единодушно. Уже не было сомнения: Хосро закроет проход к Нижней Картли, и Иса-хан расправится с Кахети.

- Я такое скажу, - вдруг заявил Мирван: - Моя фамилия решила на помощь Теймуразу не идти.

- Ты прав, Мирван, - согласился Иесей, - у него и так с излишком своих и наших князей; пусть отбивают собственного царя, - для нас он не отец, а отчим.

- А вы что скажете, азнауры?

- Скажу, Георгий, без анчхабери, - выпрямился Квливидзе, - мы ему не бурка! Когда холодно - в нее кутаются, а при жаре куда попало сбрасывают.

- Мне до Кахети дела нет. Столько уговаривал кахетинских азнауров, что сам цвета пепла стал.

- Прав Гуния! И еще прибавлю: раз такой отважный полководец у них, пусть изволят без нас шашками махать!

- Мы им не шуты, чтобы перед конем Теймураза на руках танцевать.

- Хорошо Даутбек сказал, на этом и порешим, - строго произнес Квливидзе.

- Народ жалко, - задумчиво проронил Дато, глаза его затуманило воспоминание о Греми.

- При чем народ? Народ тоже должен иметь башку: посеял шаири, а хочет собрать победу!

- Вот Дато настаивает, что я в шаири мало понимаю. Все же, думаю, Димитрий прав: на поле битвы бешеный рев верблюдов больше полезен, чем нежный лепет гурий!

- Молодец Гиви! - поощрительно опустил руку на плечо 'барса' Георгий. Рад, мои друзья: ваше решение подтверждает мое. Сегодня прискакал гонец от царя Теймураза.

- Гонец?

- Кто такой?

- Как пробрался?

- Придворный азнаур Лома... Видно, нарочно азнаура прислали - думают смягчить наши сердца. Не легко было гонцу: дороги от Марабды до Кахети сарбазами забиты. Надеется Лома, отсюда мы с войском будем его сопровождать... Раньше хочу выслушать вас, потом ответ дать.

- А в Кахети что сейчас? - равнодушно спросил Мирван.

- Огонь. Кахети почти не осталось. Уверяет Лома, что царь как лев дерется, но Иса-хан, как ежа, ловит его на крючок неожиданностей. Теймураз пишет мне, будто я один могу противостоять боевым ухищрениям Иса-хана, просит забыть перед лицом опасности распри и победой навек закрепить дружбу.

- До Марабдинского поля об этом обязан был думать! Разве первая битва не показала, что лишь тебе, Моурави, по плечу война с шахом Аббасом? Но попробуй разгроми Иса-хана с большим искусством, и Теймураз тут же вновь надменным царем станет: 'Мы возжелали...' Нет! Нельзя и не можем шаирописцу помочь, пусть к Зурабу обратится... Почему подлый сосед заперся в Ананури?

- Почему, князь Иесей? Предполагаю, с Шадиманом сговорился; недаром один княжеский дружинник моему сказал: 'Теперь мой батони Квели Церетели влиятельнейшим князем стал, сиятельный Шадиман без него не дышит'.

- С азнауром Асламазом я согласен, пускай Зураб выручает тестя. Разве не из-за глупой гордости кахетинского царя погиб мой славный отец, глава рода Мухран-батони? Как смеет рассчитывать на нашу помощь?

- Вижу, разногласий меж нами нет. Сегодня же отпущу Лому, устно передам и на бумаге закреплю наш ответ. Лживым посулам царя не верю. Если бы умел ценить слово, давно бы изгнали врага. Об этом все. Дато, начертай мой ответ и вручи Ломе. Я его не удостою второй беседой, ибо в лихолетье он, влиятельный азнаур, много способствовал расколу между азнаурами Кахети и Картли.

- Найдешь Лому у моего деда.

Дато молча вышел: 'Да, Георгий прав, и другие правы, но народ жалко...'

За два дня вырешили многое. Власть над Картли и знамя полководца доверили Моурави. Знали: трудное дело сейчас воевать, когда враг, как клещами, сжал горло, - знали и надеялись на Георгия Саакадзе.

Не дожидаясь утра, освещая себе путь смолистыми факелами, разъехались князья и азнауры: 'Не время гостить'.

Выехали на свои стоянки Элизбар, Пануш, Матарс, выехал и Димитрий.

Только Дато, Даутбека и Ростома задержал Саакадзе. С ними он долго обсуждал способ поднять хевсуров, пшавов и других горцев на войну с Хосро без согласия Зураба Эристави, под чьей властью они очутились благодаря Теймуразу. Для этого раньше всего предстояло лишить персов подземной дороги к Тбилиси. Это вынудит Хосро или выйти за пределы городских укреплений и открыто сражаться с Моурави, или последовать примеру Исмаил-хана и засесть в Тбилиси надолго.

Нельзя сказать, что Вардану надоело гостить в Носте, но он несколько беспокоился: конечно, Нуца под защитой пасечника, которого Шадиман наградил кисетом с марчили, а Исмаил-хан - почти новым шелковым халатом и ферманом на неприкосновенность дома Нуцы; но все же в персидском стане и муравью не безопасно... Гурген тоже ждет, когда отпустит его Моурави, и уедет к семье в Гурию. Богат Гурген и может хоть год для вида торговать, а на самом деле беречь товар и монеты до оживления Тбилиси... Приятно щекотало Вардана милостивое внимание к нему Моурави. Гурген жил в доме Ростома, а его, Вардана, Моурави пригласил в замок Носте. С Папуна можно хоть месяц говорить, скуке не будет места на тахте. А еда! А вино! А покровительство благородной Русудан! Но надо торопиться, Нуца одна среди врагов. Тут Вардан так и застыл, словно пораженный стрелой: 'Как же он вернется? В Тбилиси его схватят или совсем не впустят... ведь ворота закрыты!'

В сильном волнении застал Эрасти купца. Два раза пришлось повторить телохранителю, что Моурави и азнауры Дато, Даутбек и Ростом ждут его на беседу.

- Ну как, мой Вардан? Отдохнул немного? - приветствовал Саакадзе купца.

- Спасибо, Моурави, отдохнул, но не успокоился: Нуца одна.

- Напрасно-тревожишься, госпожа Нуца храбрая, и Шадиман ее в обиду не даст.

- Шадиман? - вытаращил глаза купец. Ему льстило, что Моурави госпожой называет Нуцу, но имя страшного князя бросало его в жар. - Может, Моурави, думаешь - к Шадиману пойду?

- Зачем тебе кланяться, - ты ему нужен, и он сам уже о тебе вспомнил.

- На что я ему, Моурави? - таращил от изумления глаза Вардан.

- Торговлю поднять. Сам рассказывал: Шадиман пустым майданом недоволен. И прав, нельзя весы благополучия бросать, потом трудно будет тебе собрать гири царства.

- Опасно, Моурави. Если товар свой привезу, персы, как крысы халву, растащат.

- Не посмеют. Шадиман воспретит: знает - без торговли город мертв. Потом свой товар пока не вези, я из запаса ностевского базара дам. Заработок пополам, мне монеты для войны нужны... Не торопись, раньше все доскажу. Прибыль неспроста получишь. Пять верблюдов нагрузишь: трех - бархатом, парчой, шелком; одного - башлыками, шалями и цаги, а пятый верблюд пусть тащит дешевый товар: миткаль и кисеты для сарбазов. Когда за тобою пришлет Шадиман, скажи: 'Как узнал, светлый князь, что ты везир, сейчас же караван нагрузил. Если пожелаешь, князь, прикажи: пусть ханы персидских купцов за товаром в Иран отправят. Майдан подымем, Тбилиси возвеселим!'

- Моурави, кто меня в Тбилиси впустит? Кругом стража!

- Увидят караван - как одержимые бросятся открывать ворота. Впрочем, раньше спросят Шадимана.

- Моурави... только прибыль тебе нужна?

- Ты угадал, мне нужно, чтобы с тобою и Гургеном проникли в Тбилиси и погонщики верблюдов - Ростом, Арчил-'верный глаз' и один разведчик. В первый вечер пошлешь к дому азнаура Дато начальника Ганджинских ворот. После этого забудь о погонщиках и вспомни о бархате.

- Как забудь? Может, я помочь смогу?

- Нет, Вардан, не хочу навлекать на тебя даже тень подозрения. Ты мне понадобишься позже. Смотри не проговорись. У меня ты не был и со дня отъезда моего из Тбилиси меня не видел.

- Даже под пыткой смолчу! Я сам будто из Гурии прибуду.

- Не сомневайся, встретят радостно. Шадиман утвердит за тобою почетное звание мелика и старосты майдана. Постарайся оживить торговлю: о Тбилиси, а не о персах твоя забота.

На рассвете из Носте выехали гонцы в Ахал-Убани, Дзегви, Ниаби, Гракали и Цители-Сагдари. Саакадзе просил прибыть