располагались всезнающие уличные юристы и писцы, в другом — лавочники на могильных плитах выставляли напоказ и на продажу свои товары. Шум, гам, крики, свист, беготня, отборнейшая брань на всех мыслимых и немыслимых языках и наречиях, яростные драки и обыденный мордобой… Доводили весь этот ужасающий гомон до невообразимого грохота лошади и мулы, проводимые своими деловыми хозяевами ради сокращения пути прямо через священные пределы и оставлявшие на церковных плитах уличную грязь и кучи
навоза. А снаружи, на кладбище около собора, раскинулся главный книжный рынок Лондона, где можно было купить любую печатную
и рукописную книгу.
Совсем рядом, на открытой части Чипа, находился крест королевы Элеоноры57. Множество таких крестов было поставлено в разное время между Гердби, Линкона и Чарринг-Кросс — близлежащими районами города.
Уже в 1285 году вода шла сюда по трубам из Педингтона, но большой водопровод в Ист-Чипе был готов лишь в 1431 году.
Неподалеку от собора достраивалась тюрьма шерифа.
Окружали Чипсайд улицы, получившие свои названия от товаров, обычно сосредоточивающихся там в разборных балаганах, например Ганн-Лейн, то есть Медовый переулок, или Ганн-Лейн-Маркет, то есть Медовый рынок, в середине которого стояла небольшая церковь Всех Святых. Значение этого рынка было чрезвычайно велико, поскольку сахар стали употреблять в Англии после Крестовых походов, но был он очень дорог и далеко не всем доступен. Мед продолжал составлять основу всего того, что должно было быть сладким.
На другом рынке Чипсайда, на Молочной улице, стояла церковь Марии Магдалины. На Яблочном рынке расположилась церковь Святого Мартина. Совсем близко от нее находился Железный переулок, а на южной стороне — Сапожницкая улица, Чулочный переулок, Рыбная, Хлебная улицы, а на Вальбрук находился Шерстяной рынок. На Дровяной улице, за Сент-Питер-Чип, отзванивали со своих колоколов сразу несколько церквей. В Олдерменбери, составлявшей продолжение Молочной улицы, стояла ратуша, в юго- западном углу ее двора высилась башня Сент-Лорис-Джури. Здесь же громоздились развалины дворца достославного короля Этельберта58, кишащие днем и ночью самым темным и разбойным людом. На открытом месте, у креста королевы Элеоноры и водопровода, издавна проходило великое множество всевозможных народных собраний, а в былые времена поглазеть на рыцарские турниры стекался сюда весь город.
Чипсайд — сердце и чрево Лондона.
Чипсайд — добродетель и порок Лондона.
Чипсайд — золотое и человеческое дно Лондона.
Чипсайд тонул в густом, непроглядном тумане…
Глава XXIII
…С недавней поры Чипсайд стал заметно молодеть. Один за другим начали появляться великолепные, доселе невиданные в Лондоне четырехэтажные величественные дома и деловые конторы, увенчанные гербами на высоких фронтонах. Этим новым сооружениям уже не нужны были башни и бойницы — их надежно охраняло золото хозяев. Основное внимание при строительстве прекрасных дворцов богатейших лондонских купцов обращалось на создание самого изысканного и утонченного комфорта для их обладателей.
Все эти горделивые и заносчивые новостройки стремились прижаться поближе к Темзе, но лишь одна из них, самая роскошная и единственная
в своем роде, была ограждена великолепным кованым забором вместе с большим, на добрую четверть мили, участком вдоль берега реки с собственной каменной пристанью, несколькими причалами и обширными складскими помещениями, связанными между собою огромным подземным хранилищем.
Этот великолепный дворец, гордость и зависть всего купеческого
и аристократического Лондона, с превосходно организованной усадьбой, изумительными клумбами, чудо-фонтанами, искусно стриженными деревьями, мраморными статуями работы лучших итальянских мастеров, — все это и очень многое другое на Чипсайде, в Лондоне, в Англии, в Европе и далеко за ее пределами принадлежало неоспоримому, всеми безоговорочно признанному королю всех купцов Лондона и Англии, хозяину и диктатору старой биржи (новую он построит и создаст на совершенно иной финансовой основе лишь через несколько лет, в 1560 году), лендлорду59
и лорд-мэру лондонского Сити с правом взвешивания всех товаров в лондонском порту и самовластным контролем над всей рыночной торговлей столицы королевства сэру Томасу Грешему.
Его дом представлял собой весьма сложное сооружение. Первые три этажа занимали подлинно дворцовые помещения. Широкая мраморная лестница, картинная галерея, парадные гостиная, столовая и рабочий кабинет, библиотека, бальный зал, малые гостиные, спальни, оранжерея и зимний сад, гардеробные, фехтовальный зал с тиром — о, сэр Томас Грешем делал эскиз своего дома сам и, разумеется, позаботился о воплощении своих идей, планов и желаний в жизнь лучше, чем это мог сделать кто бы то ни было другой. Частые и продолжительные поездки в Рим, Венецию, Флоренцию, Париж, Антверпен, Амстердам и многие германские города освежали и обогащали его мысль при работе над проектом.
Подвальный, цокольный и четвертый этажи дома были созданы специально для размещения личной конторы хозяина. В достаточно просторных, хитроумно спланированных и совершенно изолированных помещениях, обставленных по-деловому удобно, рационально, даже с некоторым контор-ским шиком, работали с шести часов утра до пяти часов вечера с четырьмя получасовыми перерывами для отдыха и приема пищи, подаваемой точно в положенное время из кухни хозяина и за его счет, тридцать служащих. Каждый из них к концу своего рабочего дня сдавал четкую, без единого лишнего слова, состаявшиую всего из четырех-пяти пунктов оперативную сводку по контролируемым вопросам в канцелярию личного секретаря и помощника сэра Томаса Грешема мистера Роберта Кау, находившуюся на первом этаже в едином блоке с рабочей приемной и малым рабочим кабинетом
хозяина.
Каждый из этих тридцати служащих контролировал точное и безусловное выполнение всеми подопечными подразделениями и служащими главной конторы в Сити указаний, предложений, распоряжений и приказов сэра Томаса Грешема. Сфера же его деятельности была столь широка и разнопланова, что многие из служащих этой штаб-квартиры первого купца Англии трудились, не разгибая спины, до самого окончания рабочего дня. Оставаться же на работе после пяти часов вечера не разрешалось — или успевай положенное делать в рабочее время, или освободи место тому, кто это может делать лучше и быстрее тебя. Сэр Томас Грешем платил своим доверенным служащим значительно больше, чем другие купцы Англии, но он знал, за что платил, и в конечном счете оставался в неизменном и крупном выигрыше.
А молодые люди и подростки, начинающие самостоятельную жизнь
и мечтающие в будущем стать клерками в конторах самого сэра Томаса Грешема, соревновались в скорости, точности и безопасности доставки в личную контору хозяина и обратно красных фирменных сумок с бумажной информацией: отчеты, справки, сводки, распоряжения, приказы и все то, без чего невозможно было обойтись в таком огромном деле, в головокружительной политической, финансовой деятельностии всех прочих играх сэра Томаса Грешема.
Главная и самая важная особенность организации работы в штаб-квартире состояла в том, что практически никто из тридцати ее клерков не имел ни малейшего представления о сути и масштабах деятельности других. За этим особенно пристально следил сам хозяин, но еще более придирчиво — его личный секретарь и ближайший помощник мистер Роберт Кау. И действительно, в этой громадной и необычной фирме всегда было что скрывать от досужих и любопытных ушей и глаз…
Предметом особой заботы и опеки хозяина являлось подвальное помещение дома. Оно сплошь было выложено из больших квадратных блоков крепчайшего из камней — швейцарского базальта, поверх которого были набиты большие щиты особой прочности железа дюймовой толщины. Все это большое
