Европа ходила ходуном. Каждый европеец мог быть твердо уверен лишь в одном: уцелевший от меча не спасется от огня…

…Почти два месяца продирался Томас Грешем сквозь бронированные толщи разноплеменных рацарей, сражающихся друг с другом вооруженные орды религиозных фанатиков, дым и грохот нескончаемых битв и сражений, треск «очистительных» костров инквизиции, стук топоров палачей, страстные молитвы, невысыхающие слезы и отчаянный стон людской на вздыбленной и обожженной земле Европы, пока наконец не ступил на благословенную землю прекрасной Италии, удивительной Италии, восхитительной Италии, несравненной Италии!..

Здесь все европейские противоречия проявлялись в своей, чисто итальянской форме, что отнюдь не делало их более привлекательными. Бесконечные Итальянские войны74 грозили превратить в прах все, что не успели или не смогли уничтожить дикие сонмища варваров. Папские амбиции обходились этой растерзанной на мелкие феодальные клочья стране неизмеримо дороже, чем в любой другой части католического мира.

И все же это была Италия! Здесь — вечный, бессмертный Рим! Здесь — Венеция, эта невообразимая и неповторимая жемчужина яркого неба и теплого моря! Здесь — Флоренция, Генуя, Неаполь и тысячи других больших

и малых чудо-городов, где творит и мучается гений человеческий в неподъемных веригах папской рутины!

Здесь — Италия!

Одна на всех!

Прежде всегоТомас Грешем направился, разумеется, во Флоренцию, самый итальянский из всех итальянских городов, как полагал его дядюшка Джон, безнадежно влюбленный в этот действительно дивный город.

В доме синьора Бенвенуто Челлини выяснилось, что хозяина нет здесь уже третие сутки…

— И где же он? — предпринял попытку выяснить местонахождение прославленного маэстро озадаченный путешественник.

— Синьор Челлини отбыл в Кремону по своим финансовым делам, — заявил пожилой тучный человек, стоявший в воротах большой и, по всей видимости, весьма богатой усадьбы знаменитого маэстро, ученого, врача, инженера, дипломата…

— Я бы на твоем месте постеснялся сбивать с толку синьора иностранца, Паоло! — налетел на толстяка сухой и выгоревший на жгучем солнце субъект с большим саблеподобным носом, мешавшим его толстым губам нормально говорить.

— Синьора хозяина срочно призвал для какого-то важного дела его святейшество папа Павел III!

Бог весть откуда сбежавшиеся к воротам дома Челлини люди, челядь хозяина усадьбы или просто вездесущие прохожие, темпераментно жестикулируя и стараясь непременно перекричать друг друга, обрушили на опешившего Грешема такой бурный водопад самых противоречивых сведений о местонахождении своего хозяина и знаменитого горожанина, что Грешем невольно втянул голову в плечи и на всякий случай вобрал в легкие побольше воздуха.

— Синьор Челлини умчался на дуэль в Брешию!

— Не болтай чепухи, Никколо! Я сам готовил ему шпагу, и он сказал мне, что отправляется на дуэль в Неаполь…

— Не в Неаполь, а в Милан! Я сам провожал его до дороги!

— Не слушайте этих пустопорожних болтунов, синьор! Только я один знаю наверняка, где сейчас находится наш великий хозяин!

— И где же он, любезный? — с

надеждой обратился Грешем к человеку

с большим поварским колпаком на круглой, как арбуз, голове.

— Он уехал в горы выбирать розовый мрамор, потому что…

— Не слушайте этого курощупа, синьор! Наш хозяин вырубает сейчас свой старый виноградник на севере Тосканы75!

— Вздор, черт тебя подери! Он на юге Сицилии ищет серебро!

— Он в Генуе, синьор, клянусь святой Мадонной! Хозяин сейчас снаряжает корабль для захвата испанских каравелл с золотом и серебром! Он сам сказал мне это по секрету, потому что всегда доверяет своему верному…

— Послушайте, синьор, разве вы не видите, с кем имеете дело? Это же все болтуны и бездельники! Здесь лишь один человек может знать, где в эту минуту находится наш хозяин, и это, конечно же, я…

— Так говорите же, черт вас всех возьми! — Грешем попытался перекричать страшный гомон, вполне созревший уже для перерастания в порядочную потасовку… — Где же сейчас находится синьор Челлини? Вы в самом деле знаете это?

— Кому же еще, как не мне, знать это? Вы должны были бы сразу обратиться ко мне, а не общаться со всяким сбродом… Услышь вы меня раньше, то давно бы знали, что синьор Челлини отправился к старику Микеланджело Буонарроти76 довести до конца свой давний спор с ним из-за нарушенных этим камнерезом пропорций детородного члена мраморной фигуры Давида! Я сам выбирал и резал для маэстро кизиловую палку и укрепил на ее конце тяжелую свинцовую грушу, чтобы хозяину легче было бы подправить это место у Давида…

Злой, оглушенный и совершенно сбитый с толку, Грешем со своей небольшой свитой, состоявшей из шестерых могучих и до зубов вооруженных телохранителей, галопом ускакал от ворот этой странной усадьбы.

Он целыми днями носился по городу, всех и каждого спрашивая, где может находиться великий маэстро Бенвенуто Челлини. Со свойственным флорентийцам темпераментом они указывали десятки самых разных, взаимоисключающих или просто совершенно невероятных адресов местопребывания этого легендарного человека, и только один старый разносчик воды сказал, видимо, правду:

— Синьор Бенвенуто повсюду, ибо он воздух и солнце Италии!

На третий день пребывания во Флоренции Грешем увидел неподалеку

от дворца герцогов Медичи77 толпу монахов и горожан, волочащих какого-то яростно отбивавшегося человека в совершенно изодранных остатках одежды. Все они оглушительно орали, награждая друг друга увесистыми тумаками и вырывая друг у друга клочья волос. Невозможно было понять, кто с кем и о чем спорит, кто прав, кто виноват, кто за кого, кто против кого,

в чем тут, собственно, дело. Не тратя лишнего времени на выяснение таких пустяков, как причины разрастающейся потасовки, прохожие немедленно включались в нее, и вот уже в толпе стали мелькать не только кулаки, ноги и палки с кольями, но и длинные лезвия кинжалов…

Италия…

Флоренция!..

Грешем пожал плечами, недоуменно усмехнулся, вздохнул и собрался было повернуть к галерее Медичи, как вдруг откуда-то снизу услышал тихий печальный голос:

— Кажется, на этот раз ему не выкрутиться… Разорвут маэстро на куски и швырнут в костер… Помилуй, Господи, душу великого смутьяна…

Со своего седла Грешем увидел обросшего и обшарпанного человека без обеих ступней, сидевшего прямо на земле в жидкой грязи от недавно закончившегося дождя.

— Неужели разорвут, варвары? — Грешем бросил к ногам несчастного несколько монет. — Но кто это, добрый человек? Кого Господь наградил столь тяжкой участью?

— Хм… Разве на этом свете могут быть люди, которые не знали бы этого человека? — поразился нищий. — Уж не путешествуете ли вы по небесам, синьор?

— Не болтай лишнего, убогий! — озлился Грешем. — Знаешь, так говори, кто этот бедолага!

— Но это же сам Неугомонный! А-а-а… Да что вы можете знать о синьоре Бенвенуто Челлини!

— Так это он?

— Угу… Был он…

Грешем дал знак своим людям, и семеро всадников ворвались в бушующую толпу, рассекли ее, оттеснили от Челлини преследователей, а затем Грешем с помощью одного из своих людей легко поднял