— Видите ли, ситуация немного изменилась. Недавно здесь была Шанкар, сообщила, что повар умер.

— Вот как… Но колебания вроде не усиливаются — я, по крайней мере, не чувствую…

— Видимо, у него было неважное здоровье. Так что можно что-то дополнительно отправить. Я уже принял коробку вроде вашей от госпожи Шанкар и тяжеленный ящик от мадемуазель Буйонэ.

— Значит, у нас есть первый погибший… — Я не мог так легко отмахнуться от случившегося, как Маршо. — И что же, его оставят здесь?

— Нет, почему же? Дрнди вызвал крестьян, они отнесут тело в деревню, а оттуда вывезут в столицу. Что до меня, то я рад, что этот представитель министра не идет с нами в кемпинг.

— Почему же? — удивился я.

— Знаете, Чернецки, — математик поднялся и заговорщицки отвел меня в сторону, — не доверяю я этому сыну Востока. Что он тут делает? Никаких конфликтов с населением у нас нет, помощи не требуется — зачем же посылать сюда человека в ранге заместителя министра безопасности? И так ли уж Готан заинтересован в изучении здешних феноменов? Мне кажется, совсем не заинтересован.

— Почему вы так считаете? Мне кажется, Дрнди не давал повода…

— Как же не давал? Не далее как полчаса назад выдал очень весомый повод. Вы заметили, как он обрадовался, когда мы решили свернуть работу? И как пытался отговорить нас от ее продолжения? И я понимаю почему. Выяснение физической природы всех этих «воинов мантры» равносильно их разоблачению, вы согласны? Тайна исчезнет, и кто тогда согласится платить доллары и иены за порцию тошноты, приправленной убогой кухней и первобытным сервисом? Господам из столицы необходимо продемонстрировать готовность к сотрудничеству, любовь к просвещению, доказать отсутствие в Готане партизан, и не более того. И еще сегодня утром я невольно стал свидетелем телефонного разговора, который вел наш Али-Баба. Разговор шел, естественно, на готанском, поэтому он говорил, стоя возле штаба и нисколько не скрываясь. Но штука в том, что у меня необыкновенные способности к языкам и я схватываю их буквально на лету.

— Значит, у нас здесь целая группа полиглотов, — заметил я.

— А кто еще?

— Мой сосед Барт Персон говорил, что тоже быстро запоминает любой язык. Так что такого предосудительного вы услышали?

— Я услышал фразу, которую Дрнди повторил дважды, поэтому я ее запомнил, а позже попросил Химмельсберга перевести. По-готански это звучало как «тускаш марранде ки, харрасме тинден». И знаете, как мне перевели эти слова? «Пришлите людей завтра, все готово». Что бы это значило?

— Но тут нет ничего странного! — запротестовал я. — Видович обратился к нему за помощью, нам нужно доставить в кемпинг…

— Знаю, знаю! — отмахнулся математик. — Но разве вы не чувствуете в этой фразе какой-то странности? Что означают слова «все готово»? Разве оборудование уже переброшено в деревню? Нет, Чернецки, здесь шла речь не о наших магнитометрах. Интересно, каких людей ему должны прислать? Может, группу убийц?

— Химмельсберг верит в демонов с того света, а вы демонизируете окружающих, — заметил я.

— Возможно, — согласился математик. — Но я по крайней мере делаю это бесплатно. — А вот капитан Уокер избрал это своей профессией. Мы все числимся у него в подозреваемых. Очередным кандидатом в заговорщики стал ваш сосед уфолог. Капитан спрашивал меня, не видел ли я Персона в компании с каким-то неизвестным.

— Барт в компании с неизвестным? — удивился я. — Может, это деревенский староста, присланный за телами погибших?

— Может быть. А может, наш уфолог, пользуясь своими космическими связями, вызвал сюда эмиссара маленьких зеленых человечков? О, глядите, наши идут!

Действительно, на площадке появилась группа участников экспедиции. Я понял, что «прощание у штаба» уже состоялось и сюда пришли те, кто решил отправиться в кемпинг. К своему удивлению, я увидел среди них не только Химмельсберга с Видовичем, но и Шанкар, Джейн Уолдершот, Марину и мою дорогую Кэт — в общем, всех женщин, работавших в лагере.

— Кто же пошел в деревню? — обратился я к Видовичу.

— Арнольд с капитаном Дрнди, обслуживающим персоналом, лаборантами и охраной, — отвечал наш руководитель.

— А что же госпожа Шанкар и Джейн?

— Госпожа Шанкар заявила, что мы нуждаемся в ее психологической помощи, а Джейн вообразила, что я без нее не смогу обойтись. — Видович пожал плечами. — Так что наша группа разрослась. И, как я понимаю, пора бы уже отправляться, времени у нас немного.

— Да, через два часа стемнеет, — подтвердил я. — Но вертолета все еще нет.

— А что со связью? — спросил Видович у Уокера, который, пристроившись на ящике, то нажимал кнопки телефона, то принимался крутить ручки рации.

— Последняя связь с вертолетом была полчаса назад, — сообщил капитан. — Пилот сообщал о каких-то неполадках. С тех пор ничего, в эфире один треск.

— Этого и следовало ждать, — заметил подошедший Латинк. — Колебания усиливаются, и связь страдает в первую очередь.

— Что ж, подождем еще немного, — сказал Видович.

Все уселись на ящики с оборудованием, обмахиваясь чем попало. Хоть бы ветерок какой подул! Но нет, влажный, липкий, как сироп, воздух был неподвижен.

Я направился к Кэт, хотелось перекинуться с ней парой слов, подержать ее за руку. Но не успел я к ней приблизиться, как послышался шум винтов.

Окрашенный в камуфляжные цвета вертолет появился над деревьями, и сразу же раздались испуганные крики: машина летела низко, почти задевая верхушки деревьев, и при этом накренившись набок. Казалось, что она вот-вот упадет, однако пилот сумел выровнять ее. Покачиваясь и дрожа, вертолет неуверенно сел. Мы бросились к нему.

Когда я, уворачиваясь от все еще вращавшихся винтов, подбежал к вертолету, Персон и Маршо уже спустили на землю одного пилота, Уокер и Ватанабэ, забежав с другой стороны кабины, помогали второму. Худенький готанец лежал на груди Барта, словно ребенок; я заметил белые, лишенные зрачков, глаза, отвратительного вида пятна на комбинезоне; из кабины пахло рвотой. Персон усадил пилота, прислонив его к колесу машины. Подбежавший Прелог уже заполнял шприц. Глазные яблоки задвигались, и мы увидели зрачки; внезапно взгляд пилота стал осмысленным. Он о чем-то спросил на готанском, и не успел я подумать, что его никто не понимает (ведь Дрнди ушел), как Персон ответил.

— О чем он говорит? — спросил я.

— Спрашивает, тот ли это лагерь, куда они летели. Видимо, они полностью потеряли ориентировку.

Прелог, склонившись над пилотом, вонзил шприц прямо через ткань комбинезона. Спустя несколько минут лицо парня стало розоветь; только теперь я заметил, как он молод — вряд ли больше двадцати.

— Связь пропала… — Теперь он говорил по-английски. — А потом… Потом Харнши, — он сделал слабое движение рукой, показывая, что где-то там находится Харнши, — совсем свалился, не мог управлять. А я… я увидел Судью…

— Кого?! — переспросил Уокер, но я уже знал ответ.