– Твой сын был слишком большим и вдобавок не правильно лежал у нее в чреве. Ребенок обычно выходит головкой вперед, а у твоего мальчика сначала вышли ножки. Он почти разорвал Кейлин пополам. Ужасно было видеть ее страдания. Она умерла, истекая кровью. Ребенок не прожил и часа после ее смерти. Я не могла вообразить, что такое может случиться. Я сожалею, Вульф Айронфист.

– Где ее тело? – спросил он. Его голос был твердым и холодным. Кейлин! Его любимая умерла? Этого не может быть! Этого не может быть! Он не мог поверить в это! – Я хочу видеть тело моей жены, – повторил он. Жестокая боль жгла ему грудь. Может ли сердце разрываться пополам, подумал он, чувствуя, что именно это происходит с ним сейчас.

– Она была так истерзана, – пояснила Антония, – что мы не могли приготовить ее как подобает к похоронам. Я кремировала ее, как это делали наши кельтские предки. Я положила ребенка ей в руки, так что они вместе предстали перед богами.

Он кивнул, оцепеневший от горя.

– Я хочу взять ее пепел, – сказал он холодно. – У тебя, конечно, остался ее пепел. Я отвезу его домой и похороню на ее земле вместе с остальными родственниками. Кейлин пожелала бы этого.

– Конечно, – тихо согласилась Антония и, повернувшись, подняла красиво украшенную полированную бронзовую урну со скамьи атрия. – Пепел Кейлин и ее сына в этом сосуде, Вульф Айронфист. – Она протянула ему урну с сочувственной улыбкой. – Я понимаю твое горе, потому что сама недавно потеряла супруга и ребенка, – произнесла она.

Он взял урну почти неохотно, как будто не мог понять, что она дает ему. Затем без слов повернулся и направился к двери.

Антония молча ликовала, видя его боль. Затем дьявольская мысль пришла ей в голову, и она подалась вперед.

– Вульф! – Ее голос вдруг стал обольстительным. Он повернулся к ней и поразился, увидев, что она скинула одежду и осталась совершенно голой.

У нее было розовое пухлое тело На гладкой безукоризненной коже не видно ни одного изъяна. Она показалась ему ужасно порочной. На мгновение он застыл на месте, глядя на ее вызывающую наготу.

– Я одинока, Вульф Айронфист, – сказала Антония тихо. – Так одинока!..

– Госпожа, оденьтесь, – с отвращением сказал он.

– Ты убил моего мужа, Вульф Айронфист. Теперь я одинока. Ты не хочешь компенсировать мне потерю Квинта Друзаса? – прошептала она потрясенному Вульфу. Она подвела руки под свои большие груди с темно-розовыми сосками и приподняла их, как бы предлагая ему. – Разве ты не хочешь попробовать эти прекрасные плоды, Вульф Айронфист? Разве твое оружие в штанах уже не стало твердым от желания?

– Оденьтесь, госпожа, – повторил он холодно. – Вы мне отвратительны.

Она бросилась к нему и прижалась обнаженным телом. Его одурманил мускусный запах.

– Ты самый красивый мужчина в провинции, – сказала она, тяжело дыша от желания. – Моими мужьями всегда были самые красивые мужчины. – Ее руки крепко обняли его шею. – Поцелуй меня, саксонский зверь, а потом ты должен взять меня. Прямо здесь! На полу атрия. Проткни меня своим членом и заставь кричать от наслаждения. Я вся горю!

Вульф убрал ее руки и оттолкнул. Его чуть не стошнило.

– Госпожа, от горя вы сошли с ума. Сначала ваш муж и ребенок, потом моя жена и сын. Мне жаль вас, но я должен справиться с собственным горем. Оно разрывает меня на части. Я любил свою жену. Не знаю, как я буду жить без нее. Что мне осталось? Ничего! Ничего! – Он повернулся и, спотыкаясь, вышел из атрия.

– Иди! – пронзительно закричала Антония ему вслед. – Иди, Вульф Айронфист! Я рада, если тебе больно! Теперь ты знаешь, что чувствовала я, когда ты заколол моего Квинта. Пусть горе поглотит твое сердце! Я буду рада. – Наклонившись, она подняла платье и набросила его на плечи. – Мне хотелось рассказать тебе правду, Вульф Айронфист, – тихо сказала она сама себе, – но я не смогла. Тогда и отец узнал бы обо всем, а мне это ни к чему. – Она засмеялась. – Все-таки я отомстила тебе и Кейлин Друзас. Правда, если никто, кроме меня, не знает об этом, какое это имеет значение?

Когда через несколько недель магистр Порций приехал из Кориниума, его дочь приготовилась и ждала его. Они сидели вдвоем в саду на свежем осеннем воздухе, и Антония кормила грудью младенца.

– Я потрясена, отец, – сказала она. – Он отказался от нее. Он готов был оставить ее на склоне холма, если бы я не попросила отдать девочку мне. И все потому, что Кейлин не родила ему сына, как он хотел. Эти саксонцы – грубый народ. К счастью, маленького Квинта уже можно отнимать от груди и у меня достаточно молока, поэтому я решила взять малышку и вырастить ее вместе с моим сыном. Это почти возмещает потерю моего младенца. Бедная Кейлин!

– Где теперь Вульф Айронфист? – спросил магистр.

– Он исчез, – ответила Антония. – Никто не знает, куда он скрылся. Он не оставил рабам еды. Он просто ушел. Теперь земля принадлежит, конечно, моей маленькой Авроре. Я назвала ее так, потому что она родилась на рассвете, когда умерла ее мать. Я послала моего управляющего прогнать этих добунни, которые начали строить дом на земле у реки. Они сказали, что Кейлин передала им эти земли в качестве свадебного подарка, но я ответила им, что земли – мои по праву наследования. Кейлин умерла при родах, и не здесь следует отстаивать их предполагаемые права. Они не доставили мне много хлопот и убрались.

Магистр Порций кивнул. Так много всего произошло, подумал он, но одно хорошо: Антония, казалось, стала такой же, как прежде. То, что она взяла осиротевшую дочь Кейлин Друзас, несомненно, пошло ей на пользу.

– Ты останешься здесь с нами, отец? – спросила Антония. – Ты мне очень нужен. Я больше не выйду замуж и посвящу свою жизнь детям. Я чувствую, боги хотят этого.

– Может быть, ты права, – сказал он, взяв ее руку. – Мы будем счастливой семьей, Антония. Я сердцем чувствую это!