Андрей повернулся уже, намереваясь двинуться вниз по Алексантеринкату поужинать в какой- нибудь, как говорят финны, «kapakka». Жаль, конечно, что в одиночестве, но ничего не поделаешь, сам таких выбрал — и женщину, и жизнь.
— Постой! — послышался сзади резкий голос китайца.
— Чего надо? — буркнул Шинкарев.
«В лоб хошь, Маугли?» Но внешне он не дал волю раздражению. Опять же центр Хельсинки не то место, где можно за здорово живешь давать в лоб, хотя бы и китайцу. Как заметил тот же К. Прутков: «Полиция в жизни каждого государства есть». В Финляндии полиция начеку, только ее не видно до поры до времени. А потом аннулируют Шенгенскую визу, физиономию внесут в компьютер, и пожалте из курьеров в дворники-с. Шинкарев переспросил, уже спокойнее:
— Чего тебе?
— Не мне. Тебе. — Китаец вручил Андрею дискету. — Отдай своему главному.
— Что там? — усмехнулся Шинкарев. — Сибирская язва?
— Почему так? — не понял китаец. — Отдай, и все.
С тем они и расстались тогда. Дискетку Андрей передал по назначению, именно из нее и родился контракт, выполняя который он только что доставил электронный каталог комплектующих некоего изделия российской оборонной промышленности в содружестве с прикладной физикой. А теперь вот едет неизвестно куда и зачем. Одно, впрочем, известно: туда, где можно встретиться с Крысой. «Как в анекдоте: пока мне это нравится, подумал человек, пролетая мимо двадцать пятого этажа...»
— Посплю я, пожалуй, — Андрей откинул голову на спинку сиденья, — двое суток не спал.
— Спи, конечно. Нет, подожди... — Чен явственно посопел, принюхиваясь, сунулся в бардачок и протянул Андрею хрустящий целлофановый пакет — Это возьми.
Шинкарев и сам все понял, когда скинул узкие туфли. Ничего удивительного — весь день ходил, бегал, дрался. Только мертвые не потеют, а у живых, оно конешно... шибает-с. В пакете нашлись чистые носки и две гигиенические салфетки. Он сунул старые носки в пакет, плотно закрыл его и запихал в карман на дверце. Обтер гудящие от усталости ноги, потом руки, торс под рубашкой — по машине поплыл легкий запах лимона. Со стороны китайца что-то щелкнуло, зашипело, и он снова обернулся, протягивая Андрею банку пива.
— Зачем ты стрелял в полицейского? — спросил тот и спокойно посмотрел Чену в глаза.
— Это были не настоящие полицейские. — Китаец уверенно выдержал взгляд.
— По мне, так слишком даже настоящие. Ну хорошо, а кто тогда?
— Долго объяснять. У вас они тоже есть.
— Где это — у нас?
— В России.
— Даже так! А нам-то что делать? В данный момент?
— Для начала исчезнуть из города. Встретиться с... некоторыми людьми, передать, что ты привез. Потом дальше ехать, в горы.
— И я поеду? Дальше-то?
— Много спрашиваешь. Ты спать хотел? Спи, пожалуйста, ехать долго.
— И то верно — меньше знаешь, лучше спишь.
С рокотом мотора машина уходила от центра города. Проскочив окраины, плотно застроенные жилыми многоэтажками и фабричными корпусами из волнистого кровельного железа, по гладкому шоссе на большой скорости она вошла в горы. Допив пиво, Андрей снова откинул голову, закрыл глаза. На грани яви и сна ему почему-то привиделся дядя.
...Родной дядя Андрея был награжден монгольским орденом за участие в войне на монголо-китайской границе в начале 70-х. Та война осталась малоизвестной. Она была маневренной: наши патрули гонялись на «газиках» за китайскими конными разъездами, и наоборот. Попав в окружение, откидывались гранатами, за перерасход которых дядя, как взводный, получал взыскание. Больше всего ему запомнилась бешеная езда по пустыне Гоби — без дорог, в любом направлении, — да монгольские монастырские пещеры. Из пещер можно было забирать сколько угодно старых книг и бронзовых статуэток Будды, сидящего с детской улыбкой, — никто не запрещал, хозяев не было. За изнасилование монгольской женщины, даже замужней, наказания не полагалось (у монголов низкая рождаемость), зато сифилис гарантировался стопроцентно. А вот за кражу седла или иной упряжи — многолетняя отсидка в земляной яме.
Когда к власти пришел Горбачев и началось «ускорение», дядя снял с пиджака два ордена Боевого Красного знамени, но монгольский орден оставил — за монголов ему не было стыдно. Был он чем-то похож на цыгана — невысокий мускулистый брюнет с темными усами. Не в их породу — светловолосую, по- северному сероглазую.
Андрей на мгновение приоткрыл глаза, вырвался из сна. Нельзя верить китайцам, вот что говорил дядя... и когда все готовились воевать с ними, и потом, когда начиналась дружба. Правда, он встречал только одних китайцев — маоистов, с автоматами и цитатниками. А Шинкарев всяких навидался...
В полусне он глянул вперед: на обрез капота с шорохом набегала лента асфальта, вырванная из тьмы светлыми кругами фар. На фоне дороги виднелся силуэт головы Чена; сбоку мелькали отражатели на дорожном ограждении, за ними все обрывалось в темноту, лишь круглые вершины выделялись на фоне чуть посветлевшего неба — с востока незаметно подбирался рассвет.
Глава четвертая
В последние миллисекунды сна лицо ощутило мягкую ткань сиденья, перед глазами материализовалась серо-голубая обивка салона. «Так. И где же это я?» Тряхнув головой, вспомнил все. Сейчас в салоне Шинкарев был один. Машина стояла у стенки, вырубленной в багрово-красной вулканической породе; над камнем поднималась стена серо-зеленых бамбуковых стволов, на ней колыхались веерообразные тени от узких жестких листьев. С другой стороны дороги спускалась осыпь из остроугольных красных глыб, прорезая такой же бамбуковый лес.
«Ладно, пора на выход».
Утро выдалось свежим, хотя и подступала влажная дневная жара. Слышались голоса птиц и чьи-то резкие крики — обезьян, что ли? Выйдя из авто, Андрей внимательно огляделся. За ночь машина поднялась довольно высоко в горы. С одной стороны в палевом мареве, пронизанном лучами утреннего солнца, раскинулось огромное желтоватое море, отсвечивающее серебром. Вблизи от берега темными пятнами распластались острова, а дальше, у туманного горизонта, море сливалось с неярким небом. Впереди, куда еще предстояло ехать, поднимались лесистые вершины, и совсем близко, у поворота черного шоссе, стояло легкое здание с покатой черепичной крышей и розовыми иероглифами на широких темных стеклах.
Обойдя длинный серебристый «Мерседес» и маленький красный джип, Андрей увидел за столиком Вонга и китайца, жестом приглашающего внутрь.
— Хай! — приветствовал Шинкарев обоих сразу, присев рядом.
Вонг промолчал.
— Хай, — ответил Чен. — Выспался?
— Нормально.
Вон там сортир — отлей, умойся. Бриться пока не надо, будет еще где. Рекомендую французский завтрак: ouefs au jambon, brioche, cafe au lait
— Империалисты-колонизаторы ушли, а привычки их, как видишь, остались. Как у вас говорят: с больной собачки взять шерсти немножко. Так?
— Вроде того.
Взяв завтрак, Андрей снова сел за столик, из-за которого уже поднялся Вонг.
— Ну и как?
