надолго, я тебе сейчас ничего сказать не могу.

«Не дано человекам знать времена и сроки. А дело-то, видать, мордобойное, коли он чеченов приплел. И на это меня подрядило собственное начальство? Ну, спасибо...»

—  Не надо мне ваших дел, — сказал Андрей, — Организуй отход, наши оплатят.

—  Не хочешь дел, так хоть с Крысой повидайся.

—  Повидаться-то можно. Чего ж не повидаться... А когда, кстати?

—  Уже не терпится?

Китаец умел перехватывать инициативу, обеспечивая выгодный поворот разговора.

—  Часов через шесть приедем, а перед этим еще остановимся и пообедаем. Заодно покажешь, что привез.

—  Как я тебе покажу без компьютера?

—  Ничего, найдем что-нибудь.

—  Рояль в кустах?

—  Какой рояль? — не понял китаец.

Шинкарев не ответил. Он внимательно глядел на дорогу. Заходя на очередной подъем, машина стала обгонять колонну серо-зеленых военных грузовиков. К нескольким из них были прицеплены орудия в чехлах; в кузовах под брезентовыми тентами сидели солдаты. В центре колонны натужно гудели два мощных тягача с прицепными платформами, на которых стояли тяжелые танки — шестидесятитонные французские «Леклерки». У них были приплюснутые широкие башни, толстые стволы, ребристые у дульного среза. Гусеницы прикрывались откидными бортами, отчего пятнистые корпуса танков казались массивнее, чем на самом деле.

—   Хорошие машины, — отметил Шинкарев, а потом подумал, что танки везут в том же направлении, в котором едет он. Это Андрею не особенно понравилось. Можно сказать, совсем не понравилось.

—   Куда это они? — спросил он Чена.

—   Туда же, куда и мы, — ответил тот. «Так и есть».

—   Что, муссон поджимает?

—   Соображаешь, — усмехнулся китаец.

—   Тогда, может, объяснишь, что происходит?

—   А ты уверен, что хочешь знать? Мне казалось, ты хотел просто сбежать отсюда, и как можно скорее.

И, правда, управлять разговором парень умел. Зато Шинкарев умел пресекать подобную игру — после специального психологического курса «Антиманипулятор». Его еще называли «Анти-Карнеги».

—  Рассказывай, — просто сказал он.

Тут, главное, не крутить, говорить прямо — лепить в лоб правду-матку.

—  Всего я тебе рассказать не могу, да последнюю обстановку и сам еще не знаю, — подумав, ответил Чен. — Там, куда мы едем, идет... проводится, как вы это называете в России, контртеррористическая операция против мусульманских сепаратистов.

—  Тех самых пастухов с чеченами?

—  Точно. Горные пастухи-мусульмане желают отделиться от этой страны, по основному населению буддистской. И, как всегда, международные исламские структуры берут дело под контроль. «Зеленый Интернационал», сам знаешь. Все они тут: «Аль-Кайеда», «Аль-Мухаджирун», «Аль-Джамахири»...

—  Дело знакомое.

—  Знакомое, да не совсем. Мусульмане — лишь половина проблемы, хотя сейчас действуют именно они.

Их отряды проникают со всех сторон, в основном через Малайзию. По слухам, та намерена сделать горную часть собственным протекторатом.

—  А вторая половина проблемы?

—  Долго объяснять. Может, ее и не будет, если решится первая — с успехом военной операции в горах.

—  А как идет эта операция?

—  Да как тебе сказать... Началась вроде бы неплохо, а потом завязла. Работают авиация, артиллерия, но толку мало: горы там крутые, джунгли. Окопы рыли по склонам года два. Короче, люди и техника торчат под перевалом, который надо было взять еще пару месяцев назад.

—  Дело знакомое, — повторил Андрей.

—  Знакомое, да не совсем, — повторил Чен свой ответ. — Тут тебе не Россия, армия по-русски воевать не умеет. Она вообще мало чего умеет, это скорее военная полиция и пограничный корпус, чем армия. Вооружена она неплохо — страна-то богатая, — но опытных солдат почти нет. Из местных макак партизаны получаются, а вот солдаты — никак, хоть ты тресни. А тут пришла информация, что мусульмане резко увеличили свой профессиональный контингент, да еще получили большую партию оружия для пастухов.

—  Готовят наступление?

—  Похоже на то. Или на столицу, или на центр той провинции, в которую мы едем. И дождь для них не помеха. А эта, с позволения сказать, армия со всей своей техникой через три дня утонет в грязи.

—  Через три дня?

«Уйти не успею. Нечего сказать, вляпался».

—  Может, и раньше.

—  Приятного мало. А при чем тут ты? И я?

—  Как говорили у вас в Союзе: «Кто, если не ты?» В ближайшее время придется исправлять ситуацию, активизируя события. Вот этим мы с тобой и займемся. А для тебя это шанс выбраться отсюда. Повалялся ты с Крысой меньше, чем, наверное, хотелось, но и это придется отрабатывать...

—  Это к делу не относится! — резко оборвал Андрей.

—  А вот тут ты не прав, — лениво протянул китаец. — К нашим делам все относится.

—   Это что, вербовка?

—   Какая, к черту, вербовка! Ты же у нас по заданию собственного начальства. Можно сказать, в командировке, хоть и выходящей за курьерские рамки. И поедешь ты отсюда не пустой, а с нашим коммерческим предложением. Да не курьером, а экспертом, который на месте разберется, что и как. Интересно?

«Интересно».

—   Что за предложение?

—   Все, Эндрю. Что я мог тебе сказать, то сказал. Остальное пока отложим.

«Ну, комбинаторы! А может, оно и к лучшему?» По правде говоря, Андрей давно ждал подобного шанса. Тридцать третий годок пошел — пора завязывать с курьерскими скачками. Нет уже той прыти, что в молодости, а знает много, хоть в большинстве случаев и возит «втемную». Это значит, что средства, затраченные на свою подготовку, он уже практически «отбил». А это, в свою очередь, значит, что в одну из ближайших командировок его как пить дать шлепнут. И очень даже просто — если он не подыщет себе другое место в этом лучшем из миров. Или другую роль. Или другую игру. Или, наконец, обрести собственную силу.

А самое лучшее — все это сразу.