— Точно так.
— Сергей Петрович, — протянул руку отставной русский мент. — Давайте сядем. Вы уже знаете, какую организацию я представляю?
Да, Костас знал это. РОСПО — «Российская организация сотрудников правоохранительных органов». «Масоны в погонах», как называла их российская либеральная пресса. Сорок два представительства в России и СНГ. Как минимум, десять тысяч членов. Серьезно.
Формально зарегистрированная как профсоюз отставных милиционеров, РОСПО активно внедряется в ключевые сферы экономики. Это она обеспечила силовое возвращение собственности Московского коммерческого клуба, на который замахнулись чеченцы (1999г.). Дала от ворот поворот хохлам, пожелавшим вернуть себе Донецкий металлургический комбинат, который подмяла под себя русская фирма «Metals Russia Corp.» (2000 г.). Инаконец, в 2001г. официально взяла на себя обеспечение безопасности «Межгосударственного объединения угля и металла» (МЕАОУМ), образованного правительствами (!) 11государств СНГ. Сейчас эта организация заинтересовалась деятельностью киприотской фирмы «Лимассол инвестментс Лтд» в части технического сотрудничества с одной из южно-китайских структур.
Именно так сформулировал Сергей Петрович: РОСПО желает участвовать в сотрудничестве (понимай: контролировать его). Однако не с Китаем или иной южно-азиатской страной, а с некоей очень перспективной структурой (слово «триада» никто не произносил), возглавляемой господином Ли Ван Вэем. Со своей стороны, РОСПО готова помочь в получении тех видов вооружения, оборудования и техники, поиском которых в настоящее время занимается эта самая... гм-м-м... структура. Разумеется, речь идет исключительно о российских изделиях. Кроме того, РОСПО заинтересована в прекращении американо- китайского ракетного бизнеса и переключении его на Российскую Федерацию. Переключение — по возможности, а вот прекращение — в обязательном порядке.
— Да, господин Димитриадис, мы патриоты и этим гордимся! — со всей определенностью выразился Сергей Петрович.
— О-la-la! Как грек, я понимаю ваши глубокие чувства! — Киприот, изображая беспечного француза, сделал в воздухе замысловатый жест пальцами. — Но прекратить? — продолжал он. — Это же, pardon, монстры: Китай, Америка! И мы... Давид и Голиаф! Под силу ли?..
Разумеется, согласился Сергей Петрович, такое не под силу скромному милицейскому профсоюзу. Как и небольшой инвестиционной компании с Кипра. Как и китайской «триа...» прошу прощения, организации. Но это в обычной ситуации. Ситуация же в той стране имеет тенденцию к резкому изменению. И потому желательно включиться в нее как можно активнее, чтобы успеть половить рыбку в мутной воде. Не так ли?
— Oui
Что ж, тем лучше. Господин Димитриадис, вероятно, знает человека по имени Чен Сяован?
Разумеется, он, собственно говоря, и летит на встречу с Ченом Сяованом.
О, это замечательно! В таком случае господину Димитриадису полезно знать две вещи.
Первое: по сведениям заслуживающих доверия источников, одной из конспиративных баз секты «Фалунгун Дайфа» — главного противника интересующей нас «три...» организации — является ночной клуб «Циньхуа», расположенный в столице той азиатской страны. Злачное, надо сказать, местечко.
Второе: американская гражданка Патриция Фергюсон активно сотрудничает со структурой господина Ли Ван Вэя. Именно по вопросам ракетной навигации. А если учесть, что означенной гражданке симпатизирует один из ваших людей — тот самый, огнеметчик хренов...
Собеседники вежливо посмеялись. Сегодня утром они оба видели Шинкарева в теленовостях МММ.
— Несомненно, мой собеседник хорошо информирован, — заметил киприот.
— Да, господин Димитриадис, вы совершенно правы. Мы хорошо информированы, — с готовностью принял комплимент Сергей Петрович. — Так вот, при корректной постановке вопроса...
— Вербануть бабу? — спросил Костас. — Кто: мы или вы?
— Ну... — поморщился его собеседник. — В сущности, это одноразовый материал. Скоро ее пришьют, не те, так другие. Но, коли считаете нужным — Аллах в помощь, как говорится! Кстати, об огнеметчике... Как этот вопрос ставится в «Лимассол инвестментс»?
— А не кажется ли многоуважаемому Сергею Петровичу, что это не его собачье дело?
— Ха-ха-ха, — оценил тот светскую легкость собеседника. — Нет-нет, РОСПО вовсе не собирается вмешиваться в кадровые вопросы своих партнеров! Важно именно то, о чем было сказано в начале: устойчивое сотрудничество с китайской организацией, подконтрольное РОСПО. И все поставки — только из России!
Кстати, господина Димитриадиса не удивило, что разговор происходит на Кипре? Да еще в условиях секретности? Нет, руководство «Лимассол инвестментс» здесь ни при чем. Оно-то как раз готово идти навстречу — РОСПО ведь не претендует на весь посреднический бизнес. Просто в России имеются могущественные противники. Прежде всего, в «Росглаввооружении». Коррумпированные бюрократы, понимаешь, не в восторге от усилий честных людей. А потому...
— Топ сикрет! Тс-с-с! — Брюнет прижал палец к губам и оглянулся по сторонам.
Все же приятно, когда умные люди понимают друг друга. Согласовав кое-какие мелочи и на прощанье пожав руку Костасу, милиционер закончил почти патетически:
— Ну что, грек, потрудимся для России-матушки? Вы ж православные как-никак. А?
Mais certainement, mon cher Pet-ro-vitch!
***
К вечеру на море поднялась невысокая, но размашистая зыбь. Яхта шла на крейсерской скорости, то поднимаясь, то опускаясь на длинных, низких волнах. Чен спал, господин Ли Ван Вэй стоял вахту. Андрей сидел на кормовом рундуке, глядя, как раздвоенный белый след скрывается за гребнем очередной пройденной волны. На горизонте малиновый закат был обрезан черным краем моря и низкими темно- синими тучами. Медленно — вверх, медленно — вниз. Похолодало. Резкий, порывистый ветер срывал брызги и пену с волн.
Мысли были заняты Патрицией. В сгущающихся сумерках ее круглая веснушчатая мордочка сливалась с ухоженным лицом европейской женщины, жестким в своей породистой однозначности. Сначала они не совмещались; две женщины, казалось, ни в чем не совпадали друг с другом. Но потом перед глазами словно возник легкий контур, в линиях которого жила и юная Пэт, и соблазнительная Патриция на выставке, и усталая, взрослая Крыса. Там и загорелая женщина на пирсе, она же под дождем в «Саду пяти камней». И за столом при свечах. Потом ночные лица: закрытые глаза, приоткрытый рот со стиснутыми зубами, кольца каштановых волос на подушке. И на кухне, когда говорила, прощаясь: «Бери, бери еще...»
Потом все отдалилось, словно погасло. Погас и закат. Море накрыла темнота, лишь на топе горел яркий фонарик.
«Вот она была и нету, — Шинкарев все еще думал о Крысе, — что, в общем-то, не факт».
На мысе работал маяк. У самого горизонта в ночном небе появилось легкое сияние — предвестие столичных огней.
«Какой смысл в курьерской жизни? Может быть, так: возможность принимать решения есть иллюзия. Если действие пассивно, ограничено, — скажем, стенами тюрьмы, — появляется иллюзия, будто где-то в другом месте есть свобода, возможность что-то решать. В моем случае действие предельно активно, требует постоянных мелких, тактических решений — при отсутствии решений по существу. Все решают другие. Иллюзорность решений как таковых. Аминь».
В салоне зажегся свет, он падал из иллюминаторов, вырывая у ночного моря пятно бутылочно-темной воды, изрисованной полосами пены. «Интересно было бы привязаться, прыгнуть в море и поплыть за яхтой на шкерте. Можно принять такое решение? Нет. Почему? Акулы». Открылась дверь, свет упал на корму.
— Ты здесь? — спросил заспанный Чен. — Не замерз? Мне скоро на вахту, иди, выпьем кофе.
В салоне было тепло, в рокот моторов вплеталась тихая музыка из динамиков, вмонтированных в деревянные панели. Тело расслабилось на шелковистом велюре диванчика.
