что кровь заливала глаза.

Из гостиной послышался хруст стекла, выстрелы; пули ударили в стену над головой Шинкарева.

— Надо к бару! К бару! — крикнул Чен. — А, черт!

Автоматная очередь снова ударила в колонну, осыпав все бетонной пылью. Андрей, пригнувшись, сменил магазин. Откуда-то сверху, от лестницы раскатилась очередь «Калашникова», донесся звук падающего тела и крик Патриции:

— Уходите, живо! Я прикрою!

Она стреляла короткими очередями, отсекая нападающих от окон. Чен с Андреем броском пересекли гостиную, проскочили по коридору. Чен нажал какую-то кнопку в стене, полка бара стала отходить в сторону. Открылся узкий проход, в полутьме виднелись ступеньки, вырубленные в скале.

—   Сюда! Живо!

—   А Крыса?! — крикнул Шинкарев и выпустил в сад длинную очередь.

—   Живо, кому говорю! — как змея, прошипел Чен.

—   Нет!

Автомат в гостиной смолк, слышались только выстрелы из сада. Пули ударили в деревянную обшивку стен — полетели щепки; потом попало в бар, посыпалось битое стекло, остро запахло спиртным.

— Вперед, такую мать! — заорал китаец, вталкивая Шинкарева внутрь.

Сверху рухнула тяжелая стальная плита, перегородив проем, звуки боя мгновенно смолкли. Тускло горели электрические лампочки; ступеньки уводили все ниже. Лестница кончилась, потянулся узкий коридор. Чен нажал еще одну кнопку на стене — где-то вверху грохнуло, по ступенькам покатились камни.

— За мной, живо!

По потолку коридора тянулись толстые кабели; через каждые десять метров горели лампы, закрытые проволочной сеткой. Коридор шел прямо, сделал поворот; впереди послышался плеск воды. Еще поворот, и Андрей с Ченом вбежали в невысокий грот. Снова кнопка в стене, очередной взрыв сзади. Лампы погасли. В гроте была вода, она слабо светилась зеленым, пропустив через себя далекий дневной свет. У причальной стенки стояла быстроходная белая яхта. Из грота уводили в темноту еще какие-то ходы, в одном из них виднелась массивная стальная дверь. Китаец-садовник уже был здесь, загружал на яхту алюминиевые ящики-кофры.

Обменявшись с ним короткими фразами, Чен прыгнул на корму, за ним Шинкарев. Пожилой китаец поднялся в рубку. Рявкнули два восьмисотсильных мотора, винт выстрелил из-под кормы шаром вспененной воды, и яхта, отбросив своих пассажиров к заднему борту, рванулась от причала. Мимо понеслись каменные стены, подземный канал изогнулся, повернул. Над головой Андрея мелькнул бугристый край скалы, и впереди распахнулись свет и блеск моря.

Лишь только яхта вылетела из темного зева пещеры, сзади загремело. Оставляя за собой стеклянно- белую полосу в обрамлении пенных валов, яхта понеслась прочь от берега, сворачивая по широкой дуге.

Чен с Андреем сидели на корме, глядя на удалявшийся берег. Сильный ветер трепал волосы; густо летели брызги.

— Патриция? — спросил Андрей.

—   Крыса-то?

—   Крыса. Кто ж еще?

—   Крыса-то... — сквозь зубы процедил Чен. — А вот как!

Ощерившись, точно волк, он направил на берег антенну черного пластмассового приборчика. Андрей метнулся к китайцу в попытке ногой выбить пульт дистанционного управления подрывом. Яхту бросило на волне, Шинкарев грохнулся о железный борт, Чен извернулся, одновременно отбив удар. Шинкарев мгновенно восстановил равновесие — некоторое время они стремительно работали руками, вращая их по узким окружностям, в технике Туй-Шоу^[40]. Китаец держал свои кисти у запястий Андрея, блокируя все его попытки нанести удар. Выбрав момент, Шинкарев провел «левое отталкивание пяткой» — отбив руку Чена, нанес прямой удар стопой ему в грудь. Китаец отлетел к стенке кабины, но уже в полете нажал на кнопку и одновременно выполнил широкий мах ногой, называемый в тайцзи-цюань «потиранием стопы». Самым кончиком носка он достал болевую точку на ключице Андрея. Резкая боль скрутила тело Шинкарева, перерубило дыхание, в глазах плеснуло зеленым огнем. Уцепившись за поручень, хватая воздух широко открытым ртом, Андрей пытался разглядеть, что происходит на берегу. На глаза его словно набросили черную кисею — но виллу он видел.

После нажатия кнопки стены здания начали распадаться. Крыша поднялась, из-под нее вырвалось пламя, медленно и бесшумно превращая все в огненный конус. Грохот и ударная волна налетели вместе, заложили уши людям, на мгновение сбили яхту с хода; а конус превратился в столб черного дыма, который словно повис в пространстве: удаляясь от яхты, он одновременно увеличивался в размерах — так и скрылся за ближайшим мысом.

— А вот как! — повторил Чен с тем же волчьим оскалом. Потом смачно плюнул в море, швырнул туда приборчик и спустился в салон.

Шинкарев сел на кормовой рундук. Голова была пустой. Предплечья болели — казалось, по рукам основательно прошлись монтировкой. «Так что, Крыса погибла? »

—  Эй! — приоткрыв дверь, позвал его Чен.

—  Ну? — буркнул Андрей, едва повернув голову.

—  Иди сюда.

Салон блестел латунью и лакированным дубом. Алюминиевые ящики были аккуратно разложены под диванчиками, обтянутыми мягким серым велюром.

— Давай выпьем, — предложил Чен, поставив на стол бутылку водки и два стаканчика.

«Выпьем, братцы, удалую за помин ее души! Помнится, одну мою знакомую эта строчка очень забавляла. В самом деле, почему бы и не выпить?»

—  Ничего погуляли... — заметил Шинкарев, поставив стаканчик. — А хозяин виллы что скажет?

—  Это и есть хозяин виллы, — Чен кивнул головой, указывая вверх, на рубку. — Господин Ли Ван Вэй, Мастер, или Ши-фу, — как больше нравится. Ты

с ним говорить собирался? По-мужски, да? Вот случай, если не раздумал. Только просьба: без меня. И так глупостей хватает.

— Ши-фу, значит... Вот оно как, — процедил Андрей.

«Говорить хотел? И о чем теперь говорить... Как — о чем? О деле говорить, черт дери! О русском батальоне, о моем отходе. О том, что ночью привезли. Э нет, вот об этом помалкивать! И все же, странный он какой-то.

Яхту подкидывало на быстром ходу; брызги висели на иллюминаторах; покачивались белые шелковые занавески. Чен, скрывшись в носовой каюте, вышел оттуда в легком сером костюме. Такой же костюм он швырнул Андрею:

—  Переоденься.

—  А это? — указал Андрей на форму.

—  Больше не понадобится.

—  Штык в землю?

—  И не надейся! Show must go on! (Шоу должно продолжаться! (англ.)).

Оба комплекта формы китаец связал в плотный узел, прицепил к нему оружие и, отворив дверь, швырнул в пенный след за кормой.

—  Вот так! — повторил он в третий раз.

—  Куда мы сейчас?

—  В столицу.

—  А в столице что?

—  По обстоятельствам.

—  Эти обстоятельства опасны?

—  Не более чем обычно. Повторяю, никакие дела не отменяются.

Андрей потянулся к бутылке, но наливать не стал — не время.