«Чех» значит чеченец. Но, по словам солдат, попадались и настоящие чехи.

Опять впереди шум боя. Посветлело: на розовом небе литой черно-зеленой массой громоздился горный кряж. Стало ясно, как далеко еще до перевала. Рывок, короткий бой, переход. Остановка под обстрелом, координаты для своей артиллерии, атака. Снова переход, остановка перед новым рубежом, артиллерия...

—   Второй — Первому. Мы в квадрате двадцать — пятнадцать... двадцать—шестнадцать... двадцать —восемнадцать... Прием...

—   Второй — Первому. У нас нет связи со своими, передаем через тебя — пусть макаки подтягиваются, наших раненых уносят и рубежи занимают. Как слышишь? Прием...

—   Второй — Первому. Прошли ущелье, сейчас в квадрате двадцать-двадцать четыре. Через полчаса начинаем, вместе с вами. Прием.

Взяли первых пленных. На полянке под черной скалой, поросшей влажно-зеленым мхом, пошатываясь, стояли четверо со связанными за спиной руками. У их ног сидели трое раненых. Есаул, покончив с банкой тушенки, подошел к одному из пленных, худому светловолосому парню.

—   Тебя как звать-то, малый?

—   Я...Я...

—   Что — «я»?! Головка от х!..

—   Я-ан. — Губы парня дрожали, на веснушчатом лице виднелись свежие кровоподтеки.

—   И откуда ты, такой красивый?

—   Из Таллина... — Парень всхлипнул.

—   Ну, привет Таллину!!

Сверкнул нож, и пленный повалился на траву, хрипя перерезанным горлом.

— Вперед!

Сзади прогремели автоматные очереди, добив остальных пленных. Выше, под скалами, заработал пулемет, солдаты вновь залегли. Широкоплечий светлобородый мужик установил пульт управления «Малютки». Двое солдат достали ракету, поставили ее на направляющие пусковой установки. Борода прикрутил к струбцине полевой бинокль и склонился к нему, засекая вспышки выстрелов. Определив пулеметное гнездо, он нажал на спуск — разматывая тонкий провод, шипя маршевым двигателем, ракета взлетела и скрылась в пещерке под скалой. Прогремел взрыв, пулемет затих.

— В пятак! — удовлетворенно констатировал наводчик.

Снова заухали подствольники, затрещали автоматы.

— Вперед!

Пот на теле давно высох, в глазах периодически темнело, голова кружилась. Откуда у солдат силы?

— Второй — Первому. Подходим, готовьтесь. Прием.

Новый короткий бой. Загремели разрывы, а с неба эхом ответил гром, сверкнула молния. День начал пригасать под грузной фиолетово-серой тучей. «Вот зараза! Этого только не хватало!»

У сломанного дерева лежала груда обгоревшего, искореженного металла — обломки сбитого вертолета. Беспомощно задралась искривленная лопасть, рассыпались осколки бронестекла. Выше по склону в густом кустарнике спрятался опорный пункт повстанцев, разрушенный ракетами штурмовиков. Из блиндажа выскочил рослый негр с ручным пулеметом наперевес и дал длинную очередь от живота по широкой дуге. Из кустов над блиндажом появился Есаул и бесшумно прыгнул вперед, четким учебным приемом опустив приклад на курчавые волосы, обвязанные ярко-зеленой лентой. Негр ткнулся разбитой головой в дно окопа, а Есаул выпустил внутрь блиндажа сразу пол магазина.

Шинкарев заглянул в блиндаж: темно, душно, с нар, покрытых грязным шерстяным одеялом, свесился мертвец, почти касаясь бритым затылком земляного пола.

—   Пошли, глянем на их берлогу, — предложил Есаул.

—   Я сам. Ты — здесь, с Серегой.

Андрей коротко и резко свистнул, из-за кустов показался Сергей с рацией. Негр, застонав, пошевелился на земле, тогда Есаул, передернув затвор, разнес ему пулей затылок.

—   Юра, посмотри, кто тут! — послышался из блиндажа голос Шинкарева.

—   Что там? Если живой кто, режь на месте, один хрен макакам убирать.

—  Гоу, гоу! — вновь послышался голос Шинкарева, и из блиндажа выбрались две женщины. Одна из них — Элизабет, грязная, с растрепанными волосами, в разорванном свитере. Брюки ее были в крови, руки связаны за спиной, рот заклеен липкой лентой. Вторая — довольно молодая, худощавая брюнетка славянского типа в защитном комбинезоне и высоких ботинках.

—  Где ты их нашел? — спросил Есаул, недобро приглядываясь ко второй.

—  Под нарами лежали.

—  Понятно...

—  А ми, як в тим лесочке вас заслухали, враз и заховалися. Чи вы русские, чи шо... — волнуясь, говорила брюнетка с явным украинским акцентом. — В заложниках ми туточки, а вам-то як ради...

Есаул, не говоря ни слова, привычным движением разогнул женщине правую ладонь, проверил ребро указательного пальца, затем повернулся к Шинкареву:

— Снайперша, сука!

Сказав это, Юрий молча смотрел на него, словно чего-то выжидая. Молчал и Сергей. «Понятно...»

—  Хлопчики, та ви шо... — заговорила женщина дрожащим голосом.

—  Что с дивчиной делать будем? — мягко спросил Есаул.

—  А вот что! — холодно ответил Шинкарев.

Он передернул затвор и всадил в хохлушку — от головы до паха — почти весь магазин. Элизабет смотрела на это расширенными от ужаса глазами.

—  А это кто такая? — спросил Есаул, кивнув на американку.

—  Она из Красного Креста. Я ее знаю.

—  Так они, курвы, все оттуда. Погоди-ка, — остановил он Шинкарева, осторожно снимающего ленту с губ Элизабет. — Сначала предупреди, чтоб не орала. А лучше не снимай, да и рук не развязывай.

—  Ничего, этой можно. Хотя ты прав. — Он наклонился к лицу Элизабет. — Прошу вас... молчите, пожалуйста, keep silence, please... Все будет хорошо, мы скоро выйдем из боя, а сейчас сохраняйте спокойствие.

—  Сволочь! Fucking bastard! Ублюдок! — истерически крикнула Элизабет в лицо Шинкареву, лишь только лента была снята. Юрий поднял было приклад, но Андрей удержал. Американка осела на землю, по телу ее пробегали конвульсии. Казалось, женщина сейчас разрыдается.

—  Кончай ты с ней возиться! — бросил Есаул. — Серега, вызывай Чена!

—  Чен на связи. Будете говорить, товарищ капитан?

—  Давай. Второй — Первому. Вышли на рубеж атаки, начинаем через три минуты. Прием.

Снизу послышались голоса. Цепочкой подтягивались макаки — туземные солдаты с американскими винтовками наперевес; во главе — невысокий смуглый офицер в малиновом берете. На берете и на рукаве поблескивали серебряные эмблемы в виде оскаленной морды тигра. Он принялся что-то сердито выговаривать Есаулу, указывая на мертвого негра.

—  Чего тебе, макака? — небрежно откликнулся Юрий.

—  Вам говориль... много раза говориль... нада пленный бирать... — зачастил переводчик.

—  Ка-анэшна, дарагой!

Имитируя кавказца, Есаул гостеприимно развел руками, при этом саданул тяжелым ботинком переводчику в пах. Затем обернулся к офицеру и резко согнул в локте правую руку со сжатым кулаком, положив на сгиб левый кулак:

— Вот! Видал! Слушай сюда, — рявкнул он, указав на Элизабет. — Ее надо вниз. Down! Hospital! Если с ней что случится, я тебе уши отрежу, хоть ты и целый майор. Ты понял меня, козел? You get me?!

Майор кивнул, понимая, что сейчас не лучшее время для споров с разъяренным «диким гусем».

— Вот и ладно! Все, Андрюха, пошли мужиков догонять!

Еще раз прогремел гром, и, наконец, обрушился ливень. С перевала ударил крупнокалиберный