— Не совсем... Хотя да, конечно, сейчас я в Красном Кресте, — чуть сбившись, поправилась Элизабет.
«Чушь. Как я Папа Римский. Ладно, замнем пока».
— А вы откуда? — спросила американка.
— Я приехал из России, — сообщил Шинкарев, — Вы бывали в России?
— Только в Петербурге, зато довольно часто. Работала в информационном центре при генконсульстве США. Недавно я выезжала через Выборг на финском поезде, там у русских пограничников была собака — знаете, которая ищет наркотики? Красивая собака, но от нее пахло. Им нужно мыть свою собаку. В России моют собак?
— Моют... Не всех, конечно. Но ведь запах есть и у чистой собаки. А у вас есть собака?
— У меня в Штатах колли. Очень скучает без меня.
— Кто же о ней заботится? Муж, вероятно?
— Я не замужем. В таких случаях принято добавлять: «если вы это имели в виду». Смешно, не правда ли? А у вас есть домашнее животное?
— Ни животных, ни друзей, — без улыбки ответил Шинкарев. — У меня аллергия.
— На животных? — с сочувствием спросила Элизабет.
— На друзей.
Зачем он так сказал? Животных у него нет, это правда. А это американское сочувствие... но, собственно, он сам его и спровоцировал.
Кажется, женщина что-то поняла. Улыбнулась:
— Знаете, мне нужно переодеться к ужину. Боюсь, должна вас оставить.
— Ничего страшного, я еще раз загляну в бар.
— Тогда встретимся за столом.
Она вскочила со стула и быстро поднялась по лестнице. Андрей поглядел ей вслед. «Титьки качаются, задница в меру круглая, но ступни — ах! Да. Бывает же так. Сущая, вроде бы, ерунда — или ухо, или запястье, или вот ступни эти, — но смотрел бы и смотрел. Хотя уже в возрасте, дамочка-то. И выше меня — даже сейчас, без каблуков». — Так он думал, входя в бар. Возле подозрительной полки снова сделал вид, что изучает этикетки на бутылках.
«Что же там, за полкой этой?»
Ничего не было видно, полная темнота. Однако из-за бутылок тянуло прохладой, отдающей то ли подвальное, то ли пещерной сыростью. Тянуло едва-едва, почти неуловимо, но вдруг послышалось что-то такое... Стук? Плеск воды?
«Вода. Подземный канал? Тайная гавань? Эллинг для катера?»
Андрей глянул на часы: пора к столу.
Глава седьмая
В гостиной тихо играла музыка, горели свечи. Стол был накрыт на кухне, между прозрачными стенками эркера, выходящего в сад. Блестели фарфор и хрусталь, сияло столовое серебро; красовалось ведерко со льдом и бутылкой шампанского. Свет из эркера падал на каменную террасу, подсвечивал круглые кусты.
— И стол накрыт на две кровати, — прокомментировал картину вошедший Андрей.
— Точно! А шампанское настоящее, из Австралии, — не оборачиваясь, откликнулся Чен.
— В Австралии нет шампанского.
— На бутылке написано, значит, есть. Как тебе Элизабет?
«Раз в уставе написано, что крокодилы летают, значит, летают. Только они низко летают...»
— Интересная девушка. И кабинет интересный. И бар.
— И бар, — спокойно согласился Чен. — А вот и наши дамы. Прошу сюда, прекрасные сеньориты!
Дамы вышли к столу в вечерних платьях: на Патриции короткое черное платье-коктейль с открытыми плечами, доходящее до середины бедер; на Элизабет — темно-синее бархатное. Оно закрывало руки и шею, плотно обтягивало довольно большую грудь и круглый зад, и спускалось до высоких каблуков лаковых туфель.
— Тук-тук! Вот и мы. Что это ты по-испански заговорил? — с ходу атаковала Крыса.
— А что?
— Какие мы тебе сеньориты?! Я, между прочим, на три четверти француженка, хоть и из Штатов.
— А какая разница между француженками и американками? — спросил Андрей.
— Американки уже господствуют над мужчинами, француженки еще нет, — ответила Элизабет.
— Эндрю нравятся испанки, — подхватил Чен, — черненькие испанские сеньориты, загорелые и нахальные. Съел бы такую абрикосину, а, Эндрю?
— Parlez pour vouz
— А что тут такого? И я бы съел. Sans blague
— Заткнулся бы ты, derriere!
— А ты зачем китайский учишь? — не остался в долгу Чен.
— Может, мне по делу надо.
«Дело-то у нее — тот самый Ши-фу? Может, и не только. Надо бы выяснить про ее дела. Может, завтра?»
— Ну что, первый тост! — поднял бокал Чен. — За что пьем, Эндрю?
«За баб-с!»
— За прекрасных дам!
Мужчины выпили стоя, дамы — сидя.
— Знаете, Чен, я тоже занимаюсь тайцзи, — вступила в разговор Элизабет. — Стиль Ян, медленный. Вы можете пройти со мной таолу[13]?
«И тут тайцзи-цюань! Хотя что удивительного? Масса народа практикует тайцзи, в Штатах особенно».
— Разумеется, — вежливо ответил Чен, слегка поклонившись.
— А еще он знает жесткий цигун — «железную рубаху», — ухмыльнулась Патриция.
— Значит он железный? — кокетливо изумилась Элизабет.
— О, разумеется! Грудь железная, кулак железный. Даже дерьмо железное.
— Фу-у-у, Крыса... за столом! — пожурил ее Чен, — Проблема в том, дорогая Элизабет, что утром я уезжаю. Пройдем таолу сразу после ужина. Кстати, скоро взойдет луна, вид на море будет замечательный.
— Отлично! — согласилась Элизабет, — Тем более что я и сама завтра уезжаю, рано утром. А лунное море с этой террасы я уже видела.
«Вот это новость! Значит, завтра весь день я буду наедине с... Даже не знаю, хорошо ли это. А для Чена отъезд американки — тоже сюрприз, и, похоже, не из приятных. Впрочем, в нашем деле сюрпризов никто не любит».
— Тем лучше. Ну, за встречу! — снова поднял бокал Чен.
Все были довольно голодны, так что на некоторое время утка по-французски с трюфелями поглотила общее внимание. На столе появилась новая бутылка, еще одна — в ведерке со льдом. Наконец Патриция, свободно откинувшись на стуле и щелкнув зажигалкой, закурила тонкую темную сигарету. Сузив глаза, она
