— Здравствуйте, Эндрю, приятно видеть вас. Как добрались?
Руку она подала подчеркнуто спокойно, почти церемонно.
— Здравствуйте, Патриция, мне тоже приятно, — в тон ей ответил Андрей, слегка пожав узкую ладонь. — А в дороге было спокойно, благодаря Чену.
— Ну еще бы! Он ведь у нас герой. Чен все может устроить, не правда ли, Чен?
— Не преувеличивай, детка. А кто у нас четвертый?
— Четвертая. Это Элизабет, сейчас она в кабинете, работает с электронной почтой. Она вообще много работает. Кстати, Эндрю, вы можете пройти туда. Познакомитесь с Элизабет, заодно осмотрите дом. Вам будет интересно.
— Не сомневаюсь, — кивнул Шинкарев.
— Вот и прекрасно. Идите прямо через гостиную вдоль этой стеклянной стены, потом вниз, мимо бара. В баре налейте себе чего-нибудь. Минут через двадцать ждем к ужину, все будет готово.
«Что ж, посмотрим на твою Элизабет», — подумал Андрей, возвращаясь в гостиную.
Лишь только он вышел из кухни, Патриция достала из кухонного шкафа плотный бумажный конверт. Чен открыл его и быстро просмотрел несколько листов бумаги с картой местности и таблицами, распечатанными серыми точками матричного принтера.
— Это все? — спросил он.
— Все, что ты просил. Для окончательной картины нужны данные на изделие. Он их привез?
— Что-то привез, будем разбираться. Но это уже без тебя.
— А?... — неуверенно спросила Патриция. Судя по всему, эта женщина о чем угодно могла спросить уверенно. Кроме одного.
— Что? — переспросил Чен.
— Скоро он уедет?
Оба поняли, что Патриция имеет в виду Андрея.
— Отсюда — завтра. А из страны — неизвестно когда. Во всяком случае, не так скоро, как сам рассчитывает.
— Почему?
— Есть дело. Ситуация разворачивается странная, каждый надежный человек будет на счету.
— А он надежный человек?
Думаю, да. Может быть, не особенно умный, но надежный. Тебе ведь такой и нужен, верно? Ты же loup
— А вот это тебя не... — начала было Патриция, но Чен перебил:
— Да брось ты! Мне-то что угодно можешь сказать. Сам такой. А вообще, как у тебя с ним?
— Не так, как с другими.
— А как с другими?
— С другими всегда понятно.
— Что понятно?
— Чем все закончится. Спокойно ожидаешь этого. Вообще-то меня это всегда устраивало... А вот с ним — не так.
Китаец посмотрел в сад, затем в глаза Патриции.
— Странно... Что, хороший секс?
— Неплохой, но ничего особенного. Может, где-то в другом измерении... — усмехнулась та.
— А вдруг это любовь? Ты же искала любовь — я помню, ты говорила.
Женщина пожала плечами, с почти натуральным равнодушием:
— Было когда-то... Знаешь, что Ши-фу мне сказал?
— Ну?
— «За любовь мы платим болью. А за неуязвимость — отсутствием любви».
Чен потер лицо ладонью — лоб, потом щеки. Похоже, он сильно устал, хотя и не подавал виду при Андрее.
— Слушай, детка, в городе неспокойно. Здесь-то как?
— Ши-фу говорит, пока безопасно.
— Будем надеяться. Завтра его увижу. Помочь тебе?
— А ты как думал! Вот, бери нож.
Шинкарев ненадолго задержался в гостиной, разглядывая китайскую картину над камином. Скала, на которой она висела, не доходила до наружной стеклянной стены, оставляя узкий коридор. Пол, выложенный плиткой, перешел в такую же лестницу; серый камень скалы сменился кедровыми досками — широкими, розовато-коричневыми, с резким волнистым узором; с другой стороны коридора, не прерываясь, тянулось стекло. Море стало багровым, на горизонте громоздились темные тучи с яркими краями, из-за которых на полнеба разлетался веер золотисто-оранжевых лучей.
Кедровые доски отступили, образовав полукруг бара. Стойка была того же полированного кедра, сбоку стоял широкий диван, покрытый шкурой зебры. Закатный луч прочертил рыжую полосу по черно-белой шкуре, уткнулся в бар, блеснул в темном стекле бутылок. Андрей наклонился над стойкой, разглядывая полку с бутылками.
«Полка-то эта... странная. Что там за ней? Будем надеяться, хоть напитки настоящие».
Напитки оказались настоящими; налив «Джека Дэниелса» на два пальца в низкий стакан и бросив пару кубиков льда из маленького холодильника, Шинкарев спустился вдоль все той же стеклянной стены, глядя на догорающий закат. Виски теплом покатилось внутри.
Тучи из фиолетовых стали черными, в разрывах угасали последние светлые полосы, протянувшиеся по неподвижному черному морю.
«Что же у них там, за полкой?»
Внизу лестница повернула, окончившись в небольшом павильоне, при виде которого Андрей остановился в некотором удивлении.
Выступая из дома тремя стеклянными стенами и такой же наклонной крышей, своим полом павильончик опускался ниже уровня земли. За стеклом, как на картинке из школьного учебника, виднелся срез каменной скалы и почвенного слоя с корнями травы, растущей тут же, вплотную к стеклу. Со стороны моря земля переходила в мокрый песок. Со скалы к морю бежал ручей, его брызги густо висели на одном из окон. Внутри кабинета стоял длинный рабочий стол с офисной техникой, множеством бумаг и пустой кофейной чашкой. За компьютером, откинувшись на спинку мягкого кресла и положив ноги на другое, работала женщина. Услышав шаги Андрея, она оторвалась от экрана и с улыбкой обернулась:
— Замечательная комната, правда? Во время прилива вода доходит сюда, — показала она довольно высоко над полом. — Рыбы подплывают к стеклу, один раз даже появилась большая черепаха. А в шторм волны бьют выше потолка!
— И ничего внутрь не попадает? — Разговор начался как-то сам собой, не потребовалось даже здороваться.
— Ничего, все плотно. И в шторм все держится. Хотя и страшно. Меня зовут Элизабет, — протянула она руку.
— Очень приятно. Андрей, или Эндрю, как больше нравится. Кстати, я не помешал?
— Нет, я уже заканчивала.
Прямые темные волосы женщины, с тонкой седой прядью, спускались до плеч. Под густой, ровно обрезанной челкой было правильное, загорелое, но уже начинающее увядать лицо с морщинками вокруг глаз и губ. Блестели темно-карие, близко посаженные глаза, нос был с небольшой горбинкой, рот довольно широкий, твердый. Красный спортивный свитер спускался на белые брюки, обтягивающие узкие бедра; на свитере белый крест и надпись, как на джипе у ворот: «US Red Cross». Ступни в темном капроне — длинные, сильные и гибкие, свободно уложенные одна на другую, — комфортно разместились на мягком сиденье.
«Красивые ступни, — подумал Шинкарев, — пожалуй, лучшее из того, что видно. Свитер многое скрывает. Но кое-что и показывает».
— Так вы сотрудница Красного креста? — спросил Андрей.
