него быстрее, чем он успеет пустить в ход свою пушку. Надежда слабая, что и говорить. Но сейчас пистолет у него в левой руке. Что бы он ни говорил, никто не стреляет со слабой руки так же хорошо, как с сильной. Если Зонтаг даст мне хотя бы малейшую возможность, я ею воспользуюсь.

Но Зонтаг об этом и не думал. Он направился к двери пятясь, не сводя с меня взгляда. Слегка наклонил голову.

— Кто там? — спросил он через плечо.

Из-за двери я услышал приглушенный голос:

— Джейн Тернер.

Не переставая следить за мной и не отводя от меня дула пистолета, он потянулся правой рукой к дверной ручке. Немного замешкался, но все же нащупал ее.

— Входите, мисс Тернер, прошу. — Все так же направляя большой «маузер» мне в грудь, он открыл дверь и сказал: — Я держу его на мушке…

Мисс Тернер дважды выстрелила ему в спину.

Зонтаг так удивился, что забыл выстрелить в меня. Я был уже на ногах и возле двери, когда он начал поворачиваться к мисс Тернер и оседать на пол. Левой рукой я вырвал у него «маузер», правой обхватил его под мышками и втащил в глубь комнаты, подальше от мисс Тернер.

— Закройте дверь, — сказал я.

Она занялась дверью, а я — Зонтагом, который уже превратился в мертвый груз. Чтобы аккуратно опустить его на пол, мне пришлось использовать обе руки, хотя в одной я сжимал пистолет.

Стоя на коленях, я положил его голову на ковер. Он открыл глаза.

И посмотрел в мои.

— Вы никуда не денетесь, — прохрипел он. — Мы будем искать вас везде — на вокзалах, на дорогах.

Я не видел выходных пулевых отверстий в его груди. Тридцать второй калибр не слишком мощное оружие. Но вокруг него уже растеклась лужа крови. Моя рубашка, к которой Зонтаг привалился спиной, тоже была в крови.

— Вам конец, — прохрипел он.

Его лицо вдруг исказилось от боли. Когда человека настигает пуля, его тело только через несколько секунд начинает ощущать повреждение.

— Возможно, — согласился я, — но не сейчас.

— Хайль Гитлер! — прохрипел он.

— Уж конечно.

Зонтаг перестал дышать. Голубые глаза смотрели куда-то вверх. Я пощупал ему шею. Пульса не было.

Я поднялся и посмотрел на мисс Тернер. Она стояла, прислонившись спиной к двери, — лицо бледное, руки безвольно опущены. В левой — кожаная сумочка. В правой — маленький автоматический «кольт». Она не отрывала глаз от Зонтага.

Не глядя на меня, она спросила:

— Он умер?

— Да. Вы-то как?..

— Мне сказали, здесь кто-то есть. — Она по-прежнему не могла отвести взгляд от мертвого тела. — Там, внизу. Я поднялась наверх. И услышала за дверью его голос. Я достала… — Она подняла пистолет и посмотрела на него. Нахмурилась. Открыла сумочку, сунула туда «кольт», прижала сумочку к груди и снова уставилась на Зонтага.

— Он сказал, вы знаете, что происходит, — сказал я. — И почему он пришел сюда.

— Да. — Она повернулась ко мне. — По-моему, да. Гитлер. Он…

— Ладно, потом расскажете. У вас есть сумка побольше?

Мисс Тернер безразлично посмотрела на меня.

— Что?

— Сумка побольше. Чтобы влезло больше вещей, чем в эту. Только не саквояж.

— Да. — Она снова взглянула на Зонтага. — Кожаная сумка. Я купила ее во Франкфурте. Помните, мы были…

— Хорошо. Идите к себе. Уложите в нее вещи. С расчетом дня на два. Через несколько минут я за вами зайду.

Мисс Тернер посмотрела на меня.

— Но ведь выстрелы наверняка кто-нибудь да услышал.

Я покачал головой.

— Среди бела дня. Горничные уже закончили уборку, постояльцы разошлись. Ступайте. Я скоро приду.

Мисс Тернер посмотрела на мою рубашку спереди. У нее на лице мелькнула тревога. И она сказала:

— Вы испачкались в его крови.

— Помоюсь. Пожалуйста, мисс Тернер. Идите скорее к себе.

Она подняла на меня глаза. Кивнула. Повернулась, открыла дверь и выскользнула в коридор, прикрыв ее за собой.

Я разделся — одежду свалил в кучу. Прошел в ванную и вымылся. Затем быстро оделся во все чистое и заглянул в портфель Зонтага. Пусто. Я сложил туда кое-какие вещи, только самое необходимое — чистые носки, белье, две рубашки, бритву, путеводитель Бедекера. А еще засунул оба паспорта — настоящий и фальшивый.

В портфеле оставалось свободное место, и я втиснул туда «маузер». Не ровен час пригодится.

Я захлопнул портфель и взял пальто. Хотя день снова выдался теплый и солнечный, мне почему-то показалось, что оно может мне пригодиться, пока вся эта история не кончится.

Я достал часы. Без десяти два.

Когда я постучал в дверь, она открылась почти сразу.

— Готовы? — спросил я.

— Да. — Мисс Тернер надела другой костюм — черный, под пиджаком тонкий серый свитер поверх белой блузки. На правом плече большая сумка, через левое перекинуто пальто. Она все продумала толково.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Это я во всем виновата.

— Не думаю, но об этом позже. Надеюсь, вам понятно, что сюда мы уже не вернемся?

— Да.

— Вы взяли все необходимое?

— Да.

— Оба паспорта?

— Да.

— Хорошо. Тогда вперед.

Мы направились к лифту, спустились на первый этаж и прошли через фойе так, как будто собирались выйти куда-нибудь пообедать. Проходя мимо господина Брауна, мы ему кивнули. Он хотел было что-то сказать, но я отмахнулся, и мы поспешили дальше. Я остановил такси, и мисс Тернер попросила водителя отвезти нас на главный вокзал.

Я оглянулся и посмотрел в заднее стекло. Хвоста за нами не было.

Я перевел взгляд на таксиста. Его отделяло от нас стекло. Я повернулся к мисс Тернер.

— Так что с вами стряслось?

И она мне все рассказала.

В двух словах — Гитлер начал с нею заигрывать, притом довольно неловко. Между делом выяснилось, что он наведывался к Грете Мангейм — проститутке, с которой мисс Тернер беседовала в Берлине.

— Просто невероятное совпадение, что он ее встретил, — сказала мисс Тернер. — Из всех берлинских проституток — именно ее. Из многих тысяч он выбрал именно ее — Грету Мангейм.